Сердце Алехина возрадовалось, когда в патио вышла Ксения. «Прекрасна не та женщина, что вечером очаровывает, а та, что утром не разочаровывает». На девичьем лице ни следа ночных развлечений, кожа нежная, как у персиков в саду, и такие же едва заметные цветные разводы. Считанные дни, и они исчезнут. Душа так быстро не исцелится.

– Как почивала, девонька?

– Словно ребенок, разве что слюни не пускала. Вчера чудно оттянулись в Айя-Напе. Николас зажигал на танцполе.

– Степа передает привет, – соврал разведчик, внимательно наблюдая за девушкой, – обещает подтянуться сюда через недельку.

– Ой, здорово. Что же вы меня не позвали к телефону? – обиженно воскликнула Литвинова, демонстрируя правильную и здоровую реакцию.

– Мы не говорили по телефону, пока ситуация не позволяет им пользоваться. Связь только по другим каналам. Понятно?

– Как же…

– Всё обсудим, когда Степан появится здесь. Пока отдыхай: море, сон, ресторан, скромные развлечения с Коммандо. И не забывай: для окружающих ты – моя любовница, поправляющаяся после автокатастрофы.

– Помню, помню, только уже скучаю по Москве и Степашке.

– Это хорошо. Завтракай, точнее, время уже для ланча, и поедем.

– Куда?

– На тест-драйв яхты.

– Неужели собираетесь купить? – восхищенно ахнула Ксения.

– Возьмем на прокат, а там – как пойдет, – загадочно усмехнулся Алехин.

Яхта требовалась, чтобы попасть в Тартус – авиасообщение с Сирией прервано, а добираться через Ливан – долго и опасно. Морская прогулка способна помочь и в реабилитации Литвиновой. Матвея обнадежили явные симптомы ослабления посттравматического синдрома у жертвы «Борца», «Танка», Сакаева. О мешках с сокровищами Адмирала почему-то почти не вспоминалось. Настоящее сокровище сидело за столом напротив и уминало волшебный кипрский йогурт с добавленными фигурками. Наверное, животных – смешные печенюшки столь малы, сколь и абстрактны.

Человек выглядел старше своих лет – массивные очки, борода, но действовал шустро и с юношеским задором.

– Ну, что тебе сказать, – многозначительно начал сотрудник секретного НИИ криптографии и спецсвязи. – Тема на грани закона и за гранью служебных инструкций.

– Ничего не говори, – живо откликнулся Вяземский-младший, – просто назови номер телефона, имя владельца и адрес.

– Есть только его мобильник. Точный адрес биллинг звонков дать не может, но определен номер дома, где он ночует и проводит большую часть дня. И еще пара мест, где бывает вечерами. Имеются два номера, на которые он скидывал файлы с трекеров по интересующим тебя автомашинам. Один частенько обретается, как видно по локации, в поплавке на Фрунзенской набережной, а остальное время блуждает по городу.

Второй, не удивляйся старичок, находится в Великобритании. Усек?

– Спасибо! Настоящий товарищ! Деньги не предлагаю – ты не возьмешь. Держи, последняя модель планшетника. Надумаешь менять работу, могу отцу порекомендовать.

– Компом угодил, подарю подруге – давно на такой зарится. Разбежались?

– До встречи. Сегодняшнего разговора не было.

– Какого разговора? Я тебя уже полгода не встречал.

Кокрейн вылез из бассейна, привлеченный появлением сержанта связи. Шифртелеграмма из Лондона оказалась короткой:

«Поздравляем с вербовкой.

Сведения о маневрах флота нуждаются в проверке и уточнении, технические средства фиксируют возросшую активность в местах базирования российского ВМФ.

По просьбе партнеров передаем рекомендацию:

Контакт возможен в Тартусе. Время: ежедневно в 19.00. Место – кофейня „Два финика“ на городском рынке. Имя: Анвар. Пароль: „заргана“.»

Вернув бланк радисту, с головой нырнул в искусственную голубизну теплой как молоко воды. Вынырнул, отфыркался и захохотал. Обитатели базы даже глазом не повели – от отдыхавших тут военнослужащих, выведенных из Афганистана, видели и не такие чудачества. Правда, хохотун являлся гражданским шпаком, и ему следовало бы вести себя спокойнее среди тех, кто с оружием в руках, вдали от дома сеял семена демократии и свободы. Сделав по глотку пива, загорающие забыли о выходке Джереми.

Радость сменилась сомнениями, и «Лошадиное лицо» погрустнел: чистая вербовка русского источника информации превращалась в мутный клубок из бандитов, террористов, грязных денег, похищения и возни вокруг базы в Тартусе. Не будучи чистоплюем, Кокрейн опасался лично завязнуть в дальнейших непредсказуемых событиях. Поэтому решил использовать Сакаева и Сосновского. «Если Алехин ублажит Анвара, то через Бориса ему перевод и сделаем, – набрасывал план британец. – Сегодня на встрече его и порадую: он же сам хотел, чтобы деньги прошли через Лондон».

Негодующий Сакаев приехал на Савил Роу. Сосновский не без ехидства поглядывал на партнера/соперника, пышущего праведным гневом.

– Кафир гребанный! Втянул в историю, а сам в сторону! По его вине у меня трое братьев погибло в Москве. Еще и новые указания дает.

– Не ерепенься, Ахмед. Джереми тебя кинул? Ты чего ожидал? Снюхался с ним за моей спиной, теперь жаловаться прибежал. Что я тебе, мама – сопли утирать?

– Борис, ты не прав. Я просто не хотел тебя погружать в московское говно. Ты должен быть благодарен. Там ведь трупы.

– Ладно. Давай, толком расскажи. Подумаем, что к чему. Не здесь, выйдем прогуляться, – хозяин многозначительно ткнул пальцем в потолок.

В кафе The Living Room после бутылки Pierre Ferrand Premier Cru du Cognac Сосновский удовлетворенно изрек: «Поднимем реальные деньги через Алехина. Кокрейн нам поможет, иначе дадим утечку в российскую прессу о его причастности к кровавым разборкам в Москве. Самый цимес!». Разумеется, интриган не имел в виду десертное блюдо еврейской кухни. Старая привычка погреть руки, пропустив через них чужие финансовые потоки, вызывала во рту вкус слаще рагу из морковки, яблок, изюма и сахара. Из других способов зарабатывать он освоил лишь крышевание чужого бизнеса и отмывание денег. Ныне растерял свои активы, оставив попутно огромные суммы в судебных тяжбах. Бывшая законная супруга бросила, отсудив многие миллионы. Пришлось продать загородный дом под Лондоном и виллу в Ницце. Нынче и гражданская жена подала иск. В таких условиях дорог каждый пенни. А за коньячок пришлось выложить 115 фунтов стерлингов – старые привычки отмирают неохотно. В прочем, пока жив человек, жива и надежда наварить деньжат.

Первой с яхты сошла стройная девушка в черных очках, из-под которых предательски сползали желтоватые остатки синяков. Коротюсенькие белые шорты показались издали трусиками – тем ветеранам Тартуса, что давно не видели женщин. Короткий топ также смахивал на лифчик, особенно если у кого глаз прищурился от сексуальной депривации. Среди нескольких десятков мужчин таких хватало.