– Безопасность контакта гарантируешь?

– Безусловно. Ты мне дорог.

– Не надо песен о любви, Джереми. У меня финансовый кризис: развод и раздел имущества. Жена требует минимум два миллиона. Столько и хочу.

– Высоко себя ценишь! – бросил Кокрейн, чье разочарование перешло в уверенность в успехе, а затем в раздражение наглым русским. – Я столько не зарабатываю. Жалование не позволяет купить лошадь для дочки.

– А ты рискни: продай секреты. Москва купит и заплатит. Российский бюджет в порядке, не то, что у Британии или США.

– Шутишь? – удивленно воскликнул собеседник.

– Шучу. Если серьезно, то твои заокеанские коллеги наверняка в доле, пусть поучаствуют в финансировании. Чтобы ты мог предъявить товар, сообщаю: Президент санкционировал выдвижение боевых и вспомогательных кораблей в Восточное Средиземноморье. Межфлотская группировка проведет крупнейшие за последние 25 лет маневры в акватории между Сирией, Израилем и Кипром. Боевые стрельбы и прочие упражнения. В качестве мишени – старый плавучий причал из Тартуса. Кстати, я туда и направляюсь в первую очередь.

– Вау! – «Лошадиное лицо» поразился перемене в поведении вербуемого, потом сообразил: «Полковник сдался». – Откуда знаешь?

– В Ново-Огарево был на совещании, – блефанул Матвей, зная, что трекер на его «мерседесе» скидывал данные о передвижениях в Москве.

– Подробнее?

– Подробнее, когда увижу деньги, – нагло отрезал новый «агент» MI6 и пустил в ход дополнительный кусок «секретной информации», которая, если еще не добыта американскими спутниками и подлодками, то скоро станет известной. – Отряды с Балтийского, Черноморского и Северного флотов пока действуют независимо, но сойдутся здесь через неделю. Сформируют эскадру, которая постоянно будет находиться в Восточном Средиземноморье. Кстати, я буду встречать флагман в Тартусе. Можешь сообщить в Лэнгли. Не вздумай передать туда мои личные данные – я уверен, произойдет утечка в Москву. С ЦРУ работать отказываюсь сразу и бесповоротно. Понятно?

– Считай, договорились, – обрадовался англичанин, чье оперативное реноме резко росло прямо на глазах. – Не отдадим тебя «кузенам». Но помни, что встреча с нашим человеком, а с ним познакомишься в Тартусе, станет проверкой твоей искренности.

– А сумма вознаграждения – твоей, Джереми. Давай условия встречи.

– Завтра здесь же передам. Не всё от меня зависит.

– Ок, доложи, получи санкцию. Давай расходиться, тут групповая драка назревает. Вон, болельщику «Арсенала» бьют морду.

– Со мной охрана.

– Те двое вряд ли справятся. Кстати, если обнаружу слежку или прослушку, то наш уговор аннулируется.

Возможно, Кремль будет контролировать обстановку вокруг меня. Поэтому я и выбрал место, где ни одного соотечественника. Спокойной ночи.

По пути домой Матвей заложил кружок по окрестностям – требовалось осмыслить происшедшее. «Англичанин, верно, неплохо играет в покер: тщательно просчитал „карты“ и старался разгадать, блефовал ли я, – складывалась картина состоявшейся партии. – Но он, похоже, забыл, что когда сталкиваешься, с опытным игроком, это практически нереально, если заранее не изучить повадки противника. А в моем случае у MI6 не было ни времени и ни возможности для этого. Будем надеяться, что Джереми радуется своему „выигрышу“ и не замечает, что пустил в игру „крапленую“ колоду.»

Кокрейн, направляясь к себе, дивился загадочной русской душе: «Сначала они такие принципиальные, потом одно и то же – стремление хапнуть денег и обезопасить себя. Что Сосновский, что Данилин, что Алехин. Опять же, любовницы. Товарищ Григ даже сюда девушку приволок. Неплохо, что объект таки вписался в понятный психотип предателя. Правда, не пьет, по крайней мере на людях, – для дела неплохо. Перспективный агент, особенно, если выполнит задание ЦРУ в Тартусе». Добравшись до базы, отправил отчет о вербовочной беседе шефу MI6, копию – ЦРУ. Налил шерри-бренди и, усевшись в кресло, позвонил домой: жена пожаловалась, что устала от общения со строителями, чинившими ограду сада, и от капризов дочери, ушедшей на вечеринку. Опустошенный, рухнул в постель.

«Какая у Ксении белая кожа, будто в глубине бежит голубая кровь по капиллярам. В глазах нечто евро-азиатское – чуть раскосые, – восхищался Николас, танцуя с девушкой. – И еще: довольно пухлые губы, не силиконовые, свои». Двигающаяся в такт музыке грудь притягивала не только его взгляды, но и других мужчин в модной дискотеке. Хотя кругом хватало симпатяшек, киприот мечтал только о партнерше: «Пожалуй, самые стройные ноги, которые вообще видел в жизни. Даже обтягивающее платье-матроска от GF Ferre, обычно сильно полнящее женщин, при её фигуре смотрится идеально».

Спецназовец в таких вещах разбирался: его родители держали модный бутик в столице, и он с детства привык оценивать посетительниц. После военной службы юношу еще сильнее тянуло к красивым вещам и людям. Увы, экономический кризис разорил семейный бизнес и перечеркнул планы Николаса поступить в британский университет. Месяцы безработицы, и тут подвернулась непыльная работенка по охране русской красавицы. «Отличный вечер», – признался Литвиновой грек. Та улыбнулась в ответ, как-то отстраненно. «Очень секси, – удивился парень, – но что-то её гложет». Пара продолжила танец – кипрская ночь только начиналась.

У морского спецназовца Александра напротив, заканчивался рабочий день, полный забот на новом месте. Пловцы провели по несколько погружений, сильно устали и, кроме дежурной пары, уже спали, а командир готовил шифровку в Питер. Он понимал, что штаб располагает данными от офицеров флотской разведки, но также знал, что отец направил сына именно для того, чтобы иметь независимый и безупречный канал информации.

Матвей дал маху: придя домой, выпил «Столичной» с апельсиновым соком и льдом – хотел расслабиться, заодно проверить силу характера Жданова. Тот никак не отреагировал. Зато алкоголь будоражил кровь, и Алехин ворочался с боку на бок. Мысли рождались и умирали бессистемно, о серьезном мозг размышлять отказывался. Наконец, сморил сон, наполненный беспокойством. Снилось, что, как в детстве, собирался взлететь. Однако оторваться от земли и воспарить над полем не получалось. Рядом стояли риджбеки и разочаровано глядели на хозяина, побежденного гравитацией. Вспомнился канюк, также тупо сидевший на траве, а потом вмиг поднятый широкими крылами в высокое небо. Улыбка осенила уста спящего, тело и разум успокоились.