– Старая гвардия. – майор зашагал по лестнице к директорскому кабинету.

– Ну как? Выяснили что-нибудь, товарищ майор!? Нам можно проводить сеанс или… – директор шумно вздохнул. – Билеты уже проданы, не хотелось бы отменять.

Майор привычно уселся за письменный стол, даже не подумав, что занимает место самого директора, и рассеяно погладил облупившуюся лаковую столешницу. Его молчание почему-то заставило директора побледнеть:

– Я позвонил коллегам, которые тут раньше работали. В общем, теперь я знаю, почему часто меняются директора. Я все понимаю, убийства, конечно, замалчивают, чтоб не было паники. Но скажите – здесь… орудует сумасшедший? Он убивает людей… как в кино?

– Если понимаете насчет паники – чего болтаете? – тяжело обронил майор, заставив стоящего навытяжку директора побледнеть еще больше. Сумасшедший, свихнувшийся на фильмах – хорошая идея. Здравая такая, как раз в духе исторического материализма. Даже старинное оружие псих мог найти… и распять мог… и повесить… а землетрясение, следы зубов кита и динозавра? М-да… Ну и кого же мы тут ловим двадцать лет подряд?

– Я хотел бы снова поговорить с работниками синего зала. – задумчиво попросил майор. Не знаешь, что делать – делай что-нибудь, не знаешь, что искать – перебирай факты как пуговицы в старой шкатулке, авось на что-нибудь наткнешься. – Кто там: киномеханик и билетер?

Директор украдкой глянул на часы, но к его чести возражать не стал.

– Я их к вам по одному… – только и пробормотал он.

Майор задумчиво поглядел на телефон: позвонить толстой ведьме, чтоб девчонку поторопила? Хотя девчонка ему больше не нужна, раз она даже в зале не была, нужны лишь ее подружки. Или набрать Елизавету Григорьевну – без приказа ведьмы-хозяйки толстуха Стелла и пальцем не шевельнет, а осмотр синего зала ведьмой пригодился бы… Хотя десять лет назад Стелла ничего не нашла.

Дверь распахнулась и в кабинет ввалился парень в клетчатой рубашке, вытирающий руки тряпкой настолько грязной, что непонятно было: пытается он отчистить ладони или наоборот, измазать.

– Что такое, у меня еще пленка в аппарат не вставлена… – начал он. – О, здрасти, товарищ майор! Опять разговаривать будем? Я ж, вроде, все, что знал, рассказал?

– Да вы присаживайтесь. – разглядывая собственные руки, кивнул майор – кончики пальцев зудели, когти просились наружу, и сердце билось часто-часто… как всегда во время погони. Или бегства. Раньше он здесь такого не чувствовал. – Еще буквально пара вопросов. Во время сеансов, на которых присутствовали жертвы, вы ничего… странного не видели?

– Какого – странного? – механик опустился в кресло, настороженно косясь на майора.

– В зале, например: странных людей, странные происшествия, поведение у зрителей странное?

– Да мне ж зал практически не видно! – хмыкнул механик. – Я ж вам еще в прошлые разы говорил.

Майор покивал головой:

– Крики, шум?

– Когда «Легенда о динозавре» шла, еще какие крики были! Динозавр людей жрет, девчонки визжат, парни потом развлекаться начали – сами как рявкнут над ухом в самый жуткий момент, девки снова в визг…

– Понятно. А на «Черном тюльпане», когда Делона вешали, было что-нибудь?

– Так «Тюльпана» ж не было!

– Что значит – не было?

– Такая ерунда вышла… – механик расстроено сморщился и снова ухватив свою тряпку, принялся мусолить ладони. – Красный зал днем не работал – там «Восхождение» шло, на него люди постарше вечером ходят, иногда с детьми, ну, в воспитательных целях, чтоб про войну знали. А в синий на «Тюльпана» школота после уроков бегает. Иногда и вместо уроков… Во-от…

Майор стиснул зубы, чтоб не рявкнуть, и сжал кулаки, пряча блеснувшие когти.

– Я ленту в проектор заранее заправил, а как аппарат запустил, там не «Тюльпан», а «Восхождение». Небось вечером коробки перепутал, ленту не туда положил. И как назло коробку с «Тюльпаном» не нашел. То есть, нашел, конечно, но уже потом. Народу в зале немного было, вот я и оставил как есть. Школота посвистела, конечно, а потом притихла. Ничего, им полезно, чем про французов, лучше пусть про партизан…

– Полезно. – повторил майор. – А этих партизан в фильме… вешают?

Механик покосился на него дико, нервно сглотнул и пробормотал:

– Ну так в конце. Фашисты…

– А… женщины среди них есть?

– Среди фашистов? А, партизан… Ну как, они там не партизанки, там девочка-еврейка и тетка, у которой в хате партизан поймали…

Раздавшийся рев заставил механика шарахнуться, так что старое кресло у директорского стола перевернулось, он кувыркнулся через спинку и оказался на полу.

– Что ж ты раньше молчал? – желтые глаза майора уставились на него.

Механик долго потом гадала, почему единственной мелькнувшей у него мыслью была: «Щас сожрет!». Милиция, вроде, людей пока не ест.

– Я думал… не важно. – отползая по щербатому паркету, прохрипел он.

– Никогда больше не делай такую глупость! Не думай! Не твое! – дверь хлопнула, и майор исчез из кабинета.

Чувствуя как челюсть так и норовит вытянуться, майор выскочил на лестницу. Холл уже заполнялся: кто-то прогуливался, а кто-то уже неспешно направлялся в зал, предъявляя разноцветные билетики. У дверей «красного» суетилась девушка: проверяла, заходила внутрь, показывая посетителям их места, вот вынырнула обратно, снова заняв свое место у дверей. Пожилой мужчина у входа в «синий» застыл как статуя: казалось, его ноги просто прикипели к полу, двигалась только верхняя половина туловища. Взять билет, поднести к глазам, кивнуть на вход… Из синего зала выглянула женщина, начала что-то быстро и горячо говорить, указывая внутрь. Наконец, потеряв терпение, подергала билетера за рукав легкой «шведки», и попыталась потянуть за собой в зал. Лицо билетера исказилось диким, неконтролируемым ужасом, и он… отчаянно шарахнулся назад, подальше от входа!

И с размаху врезался во что-то… в кого-то…

– Что это вы, уважаемый, скачете как заяц от волчьей пасти? – раздался у него над ухом хриплый рычащий голос.

С придушенным вскриком билетер рванулся… и затрепыхался, крепко пойманный за воротник.

– Товарищ майор? Вы с нашим механиком закончили? А что вы… – директор остановился рядом, переводя растерянный взгляд с майора на пытающегося выкрутиться из хватки билетера. – Что вы с дядей Гришей делаете? Вы же с ним уже разговаривали, у вас не было никаких претензий!

– У меня и сейчас нет. Пока. – откликнулся майор. – Я всего лишь хочу узнать, почему ваш сотрудник боится заходить во вверенный ему зал.

– Ой, это вы что, из-за меня? Что он с двойными местами не захотел разобраться? – испуганно пискнула обратившаяся к билетеру женщина. – Спасибо, конечно, товарищ майор, но зачем же так жестко, ведь ничего особенного не случилось.

– Еще как случилось, гражданочка! Двойные места – это ж настоящее расхищение социалистической собственности. Дело