— Ну как, тебе хорошо? — низким голосом спросила она и пробежала кончиками пальцев по его коленной чашечке, словно перебирала струны мандолины.

— Да, очень.

— О, в тебе уже проснулось любопытство, да и не одно оно, как я погляжу, — улыбнулась Сильвия и, сделав два шага к верхней части тела Анри, потеребила ногтем его сосок, наблюдая, как парень непроизвольно напряг мышцы груди, чтобы сделать эти прикосновения более ощутимыми. — Знаешь, я могу очень долго наслаждаться такими играми. — Она положила руку ему на голову и легонько царапнула ногтями волосы. — Мадам будет довольна, если я подготовлю тебя для нее. А может, она и сейчас наблюдает за нами в какую-нибудь щелочку и уже тянется пальцами к своему влагалищу…

— Прекрати, Сильвия, твои слова доконают меня! — воскликнул Анри.

— Брось, ты еще не готов извергнуть семя.

— Пожалуйста, не говори так. — Анри пошевелил плечами и бедрами. — Как долго мне еще оставаться связанным?

— До тех пор, пока я не освобожу тебя, конечно. В чем иначе смысл нашей игры, если я позволю тебе вести себя так, как ты хочешь? — Сильвия обвела пальцем его ухо и даже проникла внутрь мизинцем. — Ох уж эти мне мужчины! Все спешат, торопятся куда-то, словно за ними гонятся по пятам, а они боятся не успеть получить наслаждение.

— Неправда, не все мужчины такие, — возразил Анри.

— Большинство, — стояла на своем Сильвия. — Объясни мне, откуда такая спешка?

— Смотря что ты имеешь в виду под этим словом, — сказал Анри и вздрогнул, когда она ущипнула мочку его уха большим и указательным пальцами.

— То же, что и все нормальные люди. Спешка — она и есть спешка. Вот ты и докажи, что не подвержен ей, как большинство мужчин.

Сильвия шлепнула Анри по щеке и тут же провела ногтем по его груди. Парень дернулся, с удивлением взглянув на нее:

— Доказать? Но каким образом?

— Вот предположим, что у тебя и мадам вся ночь впереди и тебе никуда не надо торопиться. Что бы ты сделал? Пожалуй, начни с того, где это будет происходить.

— Но я не знаю, правильно ли это. Может статься, ее светлости вовсе не понравится, если…

Сильвия нетерпеливо вздохнула:

— Мадам ничего не узнает о твоем рассказе. Ты ведь не раб ей, а если даже и раб, твои мысли и воображение принадлежат только тебе, не так ли?

— Ты действительно ей не расскажешь?

— Я никогда не сделаю что-то, что может причинить ей вред или еще как-то обидеть ее чувства, — заверила его Сильвия. — Сколько можно повторять тебе одно и то же! — Она ткнула его кулаком в живот, с удовольствием наблюдая, как сократились рельефные мышцы. Тогда она положила ладонь ему на пах и сделала несколько круговых движений, чуть-чуть задевая мизинцем узелок кожаного ремешка, чем вызвала легкое подрагивание его напряженного мужского достоинства. — Ты нравишься мадам, и поэтому я тебе не нанесу вреда.

Для того чтобы последнее замечание не прозвучало слишком сентиментально, она почти невесомым щелчком ударила головку его члена.

— Когда-нибудь я улучу минутку и свяжу тебя, Сильвия. Посмотрим, как тебе это понравится.

Она потерла его яички большим пальцем и хитро подмигнула.

— Уверяю тебя, мне это очень даже понравится, — сказала она. — Но ты мне зубы не заговаривай, мальчик. Давай выкладывай. Где бы ты хотел заняться сексом с мадам?

— А ты отпустишь меня, если я расскажу?

— Все может быть. Итак, с чего ты начнешь? Я имею в виду мадам, конечно, а не твое повествование.

Щеки Анри покрылись румянцем.

— Хорошо, я расскажу, но прошу тебя, не прекращай дотрагиваться до меня, ладно?

У Сильвии на губах заиграла улыбка.

— Молодец, Анри, начинаешь вникать в тонкости нашей игры, — похвалила его она. — Не волнуйся, я пока что не стану отвязывать тебя, ну и дотрагиваться буду. Ведь это по нраву и тебе, и мне. А может, во время твоего рассказа мне лучше ласкать саму себя? — предложила она.

Румянец Анри стал еще гуще.

— Нет, это как-нибудь в другой раз.

Сильвия нагнулась к нему так близко, что почувствовала тепло его тела. Анри скосил глаза, чтобы лучше видеть ее грудь. Сильвия усмехнулась:

— Итак, что вы делаете — ты и мадам? Закрой глаза и приступай к рассказу.

Анри сделал так, как она велела, и мечтательно произнес:

— Мы с ней скачем верхом.

Как это типично, подумала Сильвия. Они оба совсем свихнулись на лошадях. Анри видит их даже в своих сексуальных фантазиях. С этим определенно надо что-то делать.

— Но мы не просто так скачем, а едем к моему собственному домику, — продолжал Анри.

Вот это уже лучше. Сильвии всегда нравились реалистичные детали, поскольку придавали любой фантазии некую пикантность. Слушая Анри, она лениво водила кончиками пальцев по его груди, ненадолго останавливаясь на упругих сосках и задаваясь вопросом, бил ли их кто-нибудь когда-нибудь хлыстом. Именно этим она и собиралась заняться чуть позже, уж больно любопытна была ей реакция этого красивого и такого доверчивого парнишки.

— У меня, конечно, нет никакого дома, я его выдумал, — признался Анри. — Он находится где-нибудь в… незнакомом месте, потому что любое другое, где мы бывали с ней вместе, будет напоминать ее светлости о том, кто я такой на самом деле — обычный конюх, слуга…

Сильвия потерла соски парня подушечками больших пальцев и была вознаграждена его прерывистым вздохом.

— Ну и где же этот твой домик?

— В горах, в уединенном местечке, о котором никто не знает… Мы спешились, и я привязал лошадей к изгороди, которой я обнес свой коттедж… Нет, не так, у меня там есть специально огороженный пастбищный участок, вот я и запустил лошадок туда, пусть пасутся, валяются в травке, отдыхают в тени деревьев.

— Поближе к теме, — закатив глаза, сказала Сильвия. — В домик-то вы вошли? Или на этом все и кончилось?

— Вошли. Спальня расположена в дальнем конце. Она закрывает за нами дверь, потом подходит ко мне, и я расстегиваю пуговицы на ее плаще. — Анри в мельчайших деталях обрисовал, какая на герцогине одежда, из какой материи и какого цвета, как постепенно обнажается ее тело, а потом приступил к описанию ласк. Он был так убедителен в своем рассказе, что Сильвия, сама того не осознавая, заинтересовалась его красочным повествованием. Губы ее приоткрылись, руки блуждали по бедрам Анри.

— А что дальше? — спросила она, когда Анри замолчал. — Кровать-то в спальне имеется? Вы легли на нее?

— Нет, — мотнул головой Анри, — не сразу. Ее светлость садится на самый краешек кровати, а я опускаюсь на колени между ее ногами.

— И что она говорит тебе?

— «Не стой передо мной на коленях».