отдельных владельцев книги хранились в сундуках, наряду с бумагой, перцем, гвоздикой, кусками материи, как большая ценность. Нередко их жертвовали на помин души в церкви, монастыри. Продавались книги на базарах, преимущественно в овощных рядах, где торговали лекарственными зелиями. Стоимость и по тому времени была огромной: восемь, шесть рублей за лечебник в четвертушку не более 500 страниц объемом. За эту цену можно было купить пару хороших рабочих лошадей.

Благодаря неутомимой собирательской деятельности сотрудника Пушкинского дома АН СССР, кандидата филологических наук В. И. Малышева в области древнерусской письменности Пушкинский дом за последние годы обогатился значительным количеством северных рукописей медицинского содержания. Некоторые из них представляют отступления от тех рукописных лечебников, которые частично опубликованы, а в своей массе продолжают храниться в библиотеках и архивах в ожидании издания. В некоторых из книг Пушкинского дома излагаются не безынтересные данные по истории медицинской письменности на русском Севере, в других приводятся основы оригинальной «медицинской статистики», применявшейся в тех или иных монастырских больницах Севера XVII в. Третьи любопытны тем, что впервые знакомят нас с такими инфекциями среди поморов в XVII в., которые заставляют предположить наличие эпидемий гриппа, и приводят самый способ заражения. Так, на вопрос: «Отчего бывает такое (насморк. – Н.Б.) поветрие?» – сказано, что оно происходит оттого, что «люди (больные) с здоровыми сходятца и человек с человеком руками промеж себя возмутца или те больныя люди из уст и ноздрей дунет на здоровых людей и от того то моровое поветрие размножится на здоровых людей»[421].

Начавшееся изучение фонда северных рукописей Пушкинского дома и других рукописехранилищ Ленинграда, Москвы, несомненно, во многом обогатит наши представления об истории отечественной медицины русского Севера.

О больницах и «богорадных домах» Севера

Следует разграничивать понятие «больница» как учреждение для лечения временно принимаемых в него больных и раненых от понятия «богадельня», «жилище старческое», под которым имелся в виду дом призрения инвалидов, хроников, стариков, где они пребывали до конца жизни. На Севере богадельни часто назывались «домами» или «избами богарадными», где лечение их обитателей не являлось обязательным. Впрочем, в древнерусской терминологии эти два понятия всегда смешивались. Поэтому предлагаемая ниже классификация, естественно, является условной.

Наиболее ранние больницы Севера приурочивались к монастырям, которых было много. Одной из первых надо считать больницу в Устюге Великом (основана в XIII в.). Больница в Белозерске славилась уже в начале XV в. Как видно из монастырского послания к сыну Дмитрия Донского Георгию, последний возил туда в 1422 г. из Звенигорода на излечение свою больную жену[422]. Оригинальное устройство имела Соловецкая больница (XV в.). О ней имеется много подробностей, характерных именно для северного больничного строительства. Находясь на самой «крайце» северной земли, эта больница обслуживала людей из Сибири, Приобья, с Кольского полуострова. Большая больница была в XVI в. в Списком монастыре. Она постоянно была переполнена больными.

Осталось много миниатюр, изображающих оказание медицинской помощи, которую получали в стенах этой больницы не только «братия», но и крестьяне, охотники, рыболовы. Больничная организация в XVI в. существовала при Николо-Карельском монастыре. Во время нападения на нее шведов в XVI в. больные были эвакуированы в глубь страны первыми. Возвращение их последовало лишь после того, когда враг был изгнан и местность хорошо обжита. Древними больницами славилась Вологда и ее окрестности, как, например, на севере Вологодского края Пельшемская больница. Менее значительные больницы упоминаются в XVI–XVII вв. при Веркольском монастыре, на озере Онежском, на островах Ладожского озера. Строгановы имели больницы в г. Сольвычегодске, тоже строившиеся по преимуществу при церквах и монастырях.

Северное больничное строительство испытывало влияние традиций Новгорода и Москвы, которые, в свою очередь, восприняли многое от практики Киево-Печерской больницы Федосия Печерского (XI в.). Для каждого места существовали более или менее однотипные больничные положения («уставы»), в которых были подробно оговорены расходы по содержанию недужных, штаты, порядок управления. В больницы принимались в первую очередь люди богатые, «жертвователи». Они иногда поселялись там надолго и по выздоровлении строили себе отдельные удобные кельи и даже дачи. Такой порядок описан для Белозерской больницы в XVI в. В военное время больницы давали приют раненым воинам и поэтому становились предметом пристальных забот некоторых государственных деятелей – Ивана IV, Дмитрия Пожарского. Дм. Пожарский, например, в годы польско-шляхтской интервенции приказал расширить больничные здания в Белозерске, произвести перепланировку палат и сделать больницу наименее уязвимой при осаде со стороны неприятеля.

Больничные здания размещались обычно внутри «четырехугольнообразного» пространства, огороженного монастырскими стенами, в наименее доступных для обстрела участках. В старинных и наиболее богатых монастырях к больничным зданиям имели тяготение санитарно-технические учреждения типа бань, «свитошных» (прачечных).

Нередко больница снабжалась водой по деревянным трубам, находясь в окружении озелененных массивов – садов, огородов (Сийская больница на устье Двины). До XVII в. больницы строились исключительно из дерева. В Устюге, Белозерске, Вологде с XVII в. стали строить «каменные» больницы. В этом столетии отепление их уже почти везде было печное, а некоторые отеплялись из подвальных помещений, системой внутристенных труб, по которым поступал из поварен горячий воздух (Соловки, Белозерск)[423]. Среди больничных пристроек упоминаются «чюланы», сени, погреба. Больничное помещение редко имело вид барака, чаще оно делилось на ряд «келий», каждая из которых вмещала от двух до пяти-шести человек. В таких благоустроенных больницах, как Белозерская, окна уже в XVI в. делались из слюды, и, видимо, больничная администрация строго следила за тем, чтобы не создавалось затенения их соседними помещениями. Так, на просьбу экспатриарха Никона, находившегося в заточении в Белозерске, построить около больницы «поварню» последовал отказ с мотивировкой «поварня закроет у больницы свет»[424].

Нередко при больницах происходил «амбулаторный прием» больных, прибывавших издалека. Они за немалую «мзду» получали советы, «обязы» (перевязки ран и язв) и уходили домой иногда за многие десятки и сотни верст. Такая постановка лечения временных недужных была характерна для Белозерска, Сийской, Соловецкой больниц.

Спали больные на деревянных топчанах с подстилкой из камыша, хвои, моха, соломы, сена. Одеял не полагалось, укрывались «шюбами». Для тяжелых больных были кровати с отверстием в виде соска в центре, через которое нечистоты попадали в ушат, «ночвы» (корыто). Искусственное освещение состояло из лучин, плошек с ворванью, у богатых в келиях находились восковые, сальные свечи, лампады с деревянным маслом. Казенного белья во многих больницах не полагалось. Только больные-хроники иногда получали к большим праздникам холщовые или сшитые из мешковины рубахи, такие же колпаки на голову, коты вместо обуви. Белье это и обувь сплошь и рядом были значительно поношены, попадали к больным с чужого плеча, иногда от умерших в этой же больнице.

Старые монастырские уставы о «добром брашне» для больных, как правило, не выполнялись.