На лице Светланы Михайловны появилосьвыражение неподдельного удивления.

– Ну-ка, ну-ка, че она натрепала?

– Повторить? Ты заявилась к ней, отдалаэксклюзивное украшение и попросила об услуге. Вадим Петрович должен былвычеркнуть из дела все упоминания об Алене, детей к маньяку заманивала не она,а ты, пользуясь тем, что фигурой похожа на подростка, переодевалась иобманывала будущих жертв.

– Вот сука! Дрянь! Эта падла еще жива?Следователь кольцо буквально с руки у меня содрал! – заголосила СветланаМихайловна. Но тут же спохватилась: – То есть не у меня, я к этой историиотношения не имею, про подругу говорю…

Однако она опять не выдержала взятой на себяроли. Сорвалась, зачастила:

– Не ходила я ни к какой бабе. Следователь самко мне припер. Хотел денег, обещал из-под вышки вывести. Гад! Я ж тогда незнала, что женщин к расстрелу не присуждают. Поверила ему, жить-то охота. Ну ирассталась с украшением, отдала колечко, сказала: родительское наследство. УФилиппова аж глаза выкатились, так перстенек с брюликом ему понравился.Потом-то услышала, что мне бы все равно «коридор» не светил. Обманул дурищуВадим Петрович!

– Ну да, – кивнула я, – значит, драгоценностьследователь забрал себе?

– Чтоб мне на шконку[12] опять попасть, есливру! – перекрестилась Светлана. – Мамой клянусь! Вадим Петрович ушлый был. Иникто потом о кольце не вспомнил, оно ни в какие описи не попало. Странно, какродственники жертвы промолчали. Я бы орать стала, обнаружив потерю.

Я опустила глаза. Да нет, не странно. Анявзяла украшение тайком, после смерти девочки ни ее мать, ни бабка драгоценностине проверяли, не до того им было. Аник же, знавший, что у сестры в тотзлополучный день был на руке перстень, молчал. Правда выплыла на свет уже послетого, как был вынесен приговор Фурыкиным – Филиппов не знал, кому принадлежитна самом деле кольцо. Вадиму Петровичу просто повезло, а Людмила Николаевнасолгала мне, выдумала на ходу оправдывающую мужа историю. Из ее слов выходило,что следователь взял мзду, но ведь за благородное дело – спас оклеветаннуюдевочку, а не потребовал взятку от пособницы маньяка. Людмила Николаевнаталантливая лгунья, я ей поверила.

– Щас приду, – буркнула Светлана Михайловна,поднимаясь.

– Ты куда? – бдительно поинтересовалась я. –Мы еще не закончили беседу!

– В туалет, – фыркнула тетка. – Че дергаешься,вернусь. Не веришь, на дверь смотри, мимо нее на улицу не попасть.

Я проводила глазами бывшую зэчку, увидела, какта скрывается за тяжелой темно-бордовой портьерой, отделяющей санузлы от зала,и замерла в ожидании. Но минут через десять заерзала на стуле – Светланаслишком задержалась в сортире. Наверное, надо за ней пойти.

– Оплачивать будете? – прочирикала хорошенькаяофициантка, подходя к столику.

– Сейчас моя знакомая вернется, и, вероятно,мы закажем еще кофе, – пообещала я.

Девушка хитро улыбнулась и поправила бейджик сименем «Таня».

– Она не вернется.

– Почему? – растерялась я.

Официантка засмеялась.

– Там, за шторой, черный выход. Бабка имвсегда пользуется.

– Всегда? – ошарашенно повторила я. – Она сюдачасто приходит?

– Прикольная старушонка! – почти с восхищениемвоскликнула Таня. – Страшная – аж жуть, вечером увидишь – паралич разобьет. Слица бабка, с заду младше моей сестры-осьмиклашки выглядит, одевается чумой. Номужики на нее клюют. Где она их ловит?! Приводит сюда, поест, попьет и черезслужебную дверь сматывается.

– Ловко, – протянула я.

– И никто шума не поднимает, – болтала девушка.– Вы, кстати, первая женщина! Обычно она дедушек дурит.

– Вы знаете о хобби мадам и пускаете ее вкафе? – запоздало возмутилась я.

Таня начала ставить на поднос грязную посуду.

– А по какой причине отказать? Она ненапивается, не шумит, не скандалит, а то, что приятелей с носом оставляет, насне касается. Главное, ее кавалеры стол оплачивают, без слов кошелькирасстегивают. Лишь один скандал закатил, да и то когда к нему девушка прибежала.То-то цирк был! Бабка с ним потрепалась и в тубзик рванула. Мужчина водкизаказал, я ему принесла, так он разом двести граммчиков махнул и говорит: «ЗаАнечку! Вот теперь ты, сестричка, успокоишься!»

– За Анечку? – переспросила я. – И давно делобыло?

– Ну… года два назад, – ответила Таня.

– И вы помните? – поразилась я.

Девушка принялась стряхивать крохотнойметелочкой крошки со скатерти.

– Так какой бумс случился! Клиент еще водкипотребовал и мне велел: «Давай, не чокаясь, за Анечку!»

Официантка отказалась, вежливо объяснила: «Намне разрешают садиться за стол к посетителям».

– А ты стоя махни, – не принял отказа клиент.– Давай за спокойствие ее души и мое освобождение! Сегодня счастливый день, явсе узнал, осталось лишь… ну, хоп!

Татьяна не любит алкоголь и не собираласьлишаться хорошего места из-за рюмки беленькой. И потому ответила категорично:

– Спасибо за предложение, но принять его немогу.

Посетитель сдернул со стола скатерть со всейпосудой, растоптал упавшие на пол тарелки, заорал нечто невразумительное, селна стул и… заплакал. В кафе в тот момент было пусто, и Таня растерялась.Следовало вызвать милицию, но буян так горько всхлипывал…

Пока официантка думала, как поступить, на полузазвенел мобильный, принадлежавший скандалисту. Поскольку он трясся в рыданиях,Таня подняла трубку, увидела на дисплее имя «Жанна» и очень удивилась, услыхавхриплый голос явно парня:

– Милый, ты где?

Девушка быстро объяснила ситуацию.

– Слушай, я приеду через полчаса, все оплачу итебя отблагодарю, только не поднимай шум, – попросил незнакомец.

Официантка, всегда готовая заработать, быстроуничтожила следы погрома и отвела неожиданно ставшего послушным скандалиста вслужебное помещение. Минут через сорок в кафе примчалась женщина, она выгляделанормально, была стройной, симпатичной, темноволосой. Но когда незнакомка открыларот, Таня вздрогнула, брюнетка говорила мужским голосом.