Мы спустились к подножию склона и отправились на запад. Одолев лесистый участок, вскарабкались на соседнюю возвышенность. Сменился параллакс – точка зрения субъекта на объект. Теперь рудник, сопутствующий концлагерь и прочие прелести здешнего бытия остались справа, а под нами распростерлось чертовски милое местечко. Глыбы камня органично вплетались в зелень садов и лужаек. Пестрели одноэтажные домики. Неплохой ландшафтный дизайн – клумбы, альпинарии, парочка бассейнов, аллейки, мощенные мрамором. Фигурки людей на газонах – отнюдь не в тюремных робах. Ближайший к нашему укрытию участок украшала превосходная розовая клумба, барбекюшница на зеленой лужайке. В гамаке покачивалась длинноногая девица и любезно щебетала с парнем в серой полувоенной униформе.

– Ни хрена себе идиллия, – присвистнул Балабанюк.

– Не может быть такого… – простонала Ульяна, порываясь немедленно спуститься вниз – пришлось умерить ее прыть со всей присущей мне нежностью.

Маша лихорадочно кусала губы.

– Черт меня побери, Михаил… – она вцепилась в мое плечо. – Это прииск… А здесь поселок, в котором проживают гражданские специалисты и офицеры безопасности с семьями. Работают по контракту, а потом молчат всю жизнь, не разглашая секретные сведения – они же не самоубийцы… Боже правый, неужели тут и дети есть?..

– Насчет детей позвольте усомниться, – буркнул я. – Да и жены как-то не вписываются – уж больно ты загнула. Не похожа блондинка в гамаке на верную, терпеливую супругу… Но все равно занимательно, ты права, Маша. Уж чего-чего, а представительниц слабого пола в Каратай завезено с достатком.

Парень в серой униформе закончил выдрючивание перед дамой, шутливо откозырял, чмокнул в щечку и потрюхал за ограду. Поджидающий на аллейке «Прадо» впустил хозяина, дружелюбно подмигнул. Машина пролавировала по дорожкам вокруг домов, постояла у контрольного пункта и беспрепятственно выбралась за пределы поселка.

– Надеюсь, вы заметили, что поселок стерегут, как золотой запас? – заворочалась Маша, запуская ручонку мне под локоть.

Объект огорожен и имеет несколько степеней защиты – это мы уже проходили. Но в данную минуту меня пощипывало другое. Машина прыгала по мощеной дороге, направляясь явно не на предприятие. Проехала по мосту через овраг и скрылась в лесу. Еще одна дорога. Интересно, куда? На соседний рудник? На просторы Каратая? И что мы, вообще, собирались предпринять, чтобы выбраться из этого урочища?

Очевидно, с этой минуты я и перестал пребывать в здравом уме.

Местечко для засады было выбрано почти идеально. Дремучий бор, но в оба конца дорога отчасти просматривалась. Когда-то на проезжую часть вылезло дерево, создавая препятствие проезжающим машинам. Дерево снесли, но пень почему-то остался и продолжал создавать препятствия. Трафик не очень интенсивный – по машине в десять минут. Сбавил скорость грузовик с задраенным кузовом – было слышно, как водитель выражает недовольство гадким пнем. Проехал джип, забитый серьезными парнями с каменными мордами. И эти притормозили. Третьим был «уазик», следующий в направлении поселка. Этот вовсе остановился, заглохнув на вираже. Стало интересно. Я сделал знак Балабанюку, сидящему в соседних кустах. Хлопец волновался. Облизал пересохшие губы, кивнул. Девиц, по счастью, с нами не было – нашлась подходящая пещерка у приметного разлапистого дерева…

Шофер – худой и голенастый – хлопнул в сердцах дверцей, вставив сокровенное словцо, зарылся под капот. Что-то буркнул сидящим в салоне – из разряда «я быстро». Вылезли двое в сером – бритые затылки, выправка военная. Потянулись. Первый раздраженно покосился на шоферскую задницу. Второй побрел прямиком на меня, расстегивая на ходу ширинку. Коллега задумчиво посмотрел ему вслед, решил, что тема стоящая, и поволокся следом.

Зверь настойчиво просился в сумку ловцу. Я зарылся в кочку, скрючился, как креветка. Но они меня не видели, мужчина, справляющий нужду – это самое трогательное и беззащитное на свете существо. Руки у него заняты (а чтобы извлечь из кобуры содержимое, нужно прежде ее растегнуть), глаза отрешенно скользят по макушкам деревьев, и превалирует в душе все что угодно, кроме чувства самосохранения…

Я поднялся и, пока они прерывали действо (неприятный процесс), прятали в штаны свое хозяйство, размозжил первому череп прикладом. Второй попятился, оступился, я уселся на него сверху, приводя в нужное состояние, отметив боковым зрением, как Балабанюк пулей мчится на дорогу, сбивает распорку с крышки капота, ноги шофера начинают яростно дрыгаться…

Времени не хватало катастрофически. Обливаясь потом, я отволок тела за ближайшую пихточку, бросился к машине. Балабанюк, как-то странно вдруг сообразивший, что убивать шофера не следует, задумчиво чесал пушок на подбородке. Совместными усилиями мы извлекли водителя из капота и пинками спровадили на место.

– Стереги, как маму! – гаркнул я, забираясь в хаотичное переплетение проводов, аккумулятора, карбюратора и двигателя. Свечу водила почти закрутил, прекрасно. Хлопнув крышкой, я прыгнул рядом с водителем, который был ни жив ни мертв – в затылок упирался ствол.

– Здравствуй, часть Вселенной, – любезно поздоровался я. – Настроение нормальное?

– Кто такие?.. – разлепил водила скованные страхом губы. – Нахрена?..

– Умышленно, – перебил я. – В общем, так, дорогой товарищ, ты заработал на свою задницу страшный геморрой, поздравляем. Звать-то как?

– К-константином…

– Отлично, Константин… Ф-фу, как пахнешь-то ты невкусно… Ладно, не трясись. Хочешь жить – не задаешь вопросов и понимаешь с полумыка. Чуть не так – переходим от теории к практике и продолжаем политику иными средствами, врубаешься? Заводи фаэтон и резво в лес…

Тычок подействовал. «Уазик» протаранил подлесок и въехал в не особо заросшую низинку.

– А теперь интервью, Константин, – начал я. – Вопрос первый…

– Я не понимаю, п-послушайте… – взбрыкнул водила.

– Позже, Костик. – Я легонько звезданул ладонью по виску. Голова дернулась.

– А давайте ему мозги к лобовику припендюрим, Михаил Андреевич? – простодушно предложил Балабанюк. – А потом другого найдем? Здесь таких, как грязи.

– Можно и так, – пожал я плечами. – Что-то рожа мне у Костика не нравится. Не сочится она добродушием и бескорыстным желанием помочь заблудившимся геологам.

– Я все скажу, – решительно заявил водила.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул я. – Итак, по порядку. Куда едешь?

– З-зона д-девять…

– Давай без специального сленга. Это прииск?

– А-алмазы добывают… Н-но я в жилой городок…

– Зачем?

– З-за капитаном Орлегой… Он там живет, я д-должен отвезти его на д-дежурство…

– Куда?

– З-зона пять… Это тоже п-предприятие, з-здесь недалеко, четыре версты… Он р-работает в службе безопасности рудника…

Пришлось набраться терпения и шаг за шагом выбивать из водилы показания. Он работает по контракту всего лишь три месяца, родом из Владивостока, трудился в охране, втерся в нехорошую историю с изнасилованием, мог бы загреметь на хороший срок, кабы не добрые люди с предложением поработать четыре года в «райском местечке», заработать неплохие деньги и навсегда заставить внутренние органы забыть о его не слишком симпатичной персоне. Проживает в общежитии поселка Тухманка, там же гараж, возит капитана Орлегу (то ли кличка, то ли фамилия, но вообще-то это старославянское имя). Двое в сером – просто попутчики, офицеры с пятой зоны, попросили подбросить до жилого городка, он их толком и не знает (видел пару раз). У Орлеги неплохой дом, проживает в одиночестве («телки» по вызову – не в счет). Офицер не злобный, имеет широкие связи в секторе безопасности Каратая, постоянно мотается с объекта на объект, в коллективных оргиях не участвует, «сафари» не посещает. Субъект практически интеллигентный…