– Пал Палыч, – поморщился Луговой, – сейчас вы скажете, что трудоустроены в тайной благотворительной организации, намерены прикрыть все, что приносит бешеный доход, и установить в Каратае новый библейский рай. Умоляю вас, мои уши…

– Да избавь меня бог, – тихо засмеялся чекист. – Не бойтесь за свои уши. Вас никто не считает дураком. Но можете поверить: интересы моих коллег простираются гораздо дальше каких-то банальных поставщиков «друзей девушек». Не забивайте голову. Полагаю, мы договорились?

– И чем вы будете меня шантажировать в случае отказа? Смертью? Глупо. Близкие – повывелись…

– Это не совсем так, Михаил Андреевич. Есть Булдыгин в Марьяновске, есть тетушка, проживающая в симпатичном городке под Тюменью. Да и с женой вы, насколько знаю, не развелись.

– Не живу я с женой.

– Знаем, что не живете. Даже поскандалить не заходите. Из двух зол выбираете то, которое не жена. Это шутка. Вам же не понравится, если с ней что-то произойдет? Вы злитесь?

– Это я умею.

– Наслышан. Не сочтите за угрозу. Враги не мы, как говорится. Сделаем друг дружке приятное? Отнеситесь серьезно к моим словам – не на свадьбу приглашаю. Вас найдут. Обязательно найдут, как ни бегайте. И сделают предложение. И не спрашивайте, откуда я это знаю. Угадайте, почему вы еще живы? Всего вам доброго, Михаил Андреевич. И убейте, ради бога, своего монстра депрессии, не брат он вам. Везде можно жить, даже в аду, если ад, конечно, грамотно устроен. – Незнакомец выбрался из-за стола и, не сказав больше ни слова, покинул заведение.

Он допил остатки коньяка, тоскливо уставился на закрывшуюся дверь. Пусто было на душе. Сколько бегать еще – сутки, двое? Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, выразительно постучал ногтем по пустой рюмке…