Тревор не шел, а буквально летел по перрону в приподнятом, радостном настроении. Похожее ощущение легкости и свободы иногда возникает под вечер на следующий день после большой неумеренной пьянки, когда ты вдруг понимаешь, что жесточайшее похмелье, которым ты мучился целый день, наконец-то прошло. Тревору надо было как-то убить сорок минут, и он пошел в привокзальный бар, заказал бокал дорогого красного вина, сел в уголке и принялся наслаждаться блаженным покоем – тишиной у себя в голове. Он впал в мечтательную задумчивость и очнулся только тогда, когда по радио объявили, что до отправления поезда на Локарно осталось две минуты. Тревор помчался на платформу и не опоздал только чудом. Уже усевшись в купе, он обнаружил, что забыл в баре и «Поминки по Финнегану», и свой мобильный телефон. Merde. Ну, ничего. Книжку можно будет прочесть в Интернете. В той гостевой швейцарской квартире наверняка есть компьютер.

Но до квартиры надо еще добраться, а пока что ему было нечем занять мозги, и в голову снова полезли мысли, пронизанные маниакальной страстью к игре – причем полезли с такой страшной силой, как будто мозг хотел наказать своего хозяина за то, что тому вздумалось взять передышку. «Вероятность, что более половины пассажиров в этом вагоне пользуются мобильными телефонами: один к семи. Вероятность, что следующая женщина, вошедшая в этот вагон, будет хорошенькой: три к пяти». И т.д., и т.п. В купе валялся забытый кем-то журнал, и Тревор попробовал его почитать, но это был дохлый номер. Черт, как же ему не хватало «Поминок по Финнегану»! Чтобы хоть как-то отвлечься, Тревор уставился на телеэкран, по низу которого медленно ползли цифры – текущие курсы акций, а трое экспертов-синоптиков в студии новостей обсуждали тайфун Линг-Линг. «Вероятность, что Линг-Линг относится к тайфунам четвертой категории: три к пяти».

Поезд приехал в Локарно. На улице было холодно. На земле лежал снег.

«Один к четырем, что водитель следующего такси будет толстым. Четыре к пяти, что здесь продают мой любимый сорт ветчины. Один к одному, что в ближайшие две минуты я увижу на улице привлекательную девчонку, которую мне захотелось бы трахнуть».

Тревор доехал до «наградных» гостевых апартаментов на такси. Поднялся на нужный этаж, открыл дверь и вошел. На первый взгляд это была симпатичная квартира. Обстановка не отличалась ни вкусом, ни безвкусием: скорее, ретро, чем «Икеа», но по-икеевски нейтральная – на самом деле не столько жилая квартира, сколько гостиничный номер. Ну и ладно, нормально. Но там не было ни телевизора, ни компьютера, ни беспроводного Интернета, ни радио, ни музыкального центра, ни телефона – вообще никакой электроники. Похоже, хозяин квартиры был дремучим ретроградом и убежденным противником технического прогресса. И это у них называется апартаментами для VIP-персон?! Тревору уже представлялось, какой ответ ему дали бы в компании: «Отсутствие информационных технологий создает самые благоприятные условия для отдохновения уставшего ума, поскольку способствует успокоению и медитации». Да, пожалуй.

Когда я начал описывать скучную квартиру в Локарно, все пятеро моих друзей уставились на меня, вытаращив глаза.

– Да, я знаю, о чем вы думаете… нейтральные, изолированные палаты и все такое. Но давайте я буду рассказывать дальше.

И я стал рассказывать дальше.

Игрок

(продолжение) Серж Дюкло

Тревор задумался – сначала просто задумался, а потом принялся фантазировать, – сколько нечитанных писем скопилось за это время в его электронном ящике. Приятных, смачных, пикантных писем… 37? 41? 257? 99 829? Может быть, бывшая девушка написала ему примирительное письмо. Может быть, вместе с письмом она отправила свои цифровые фотки. И может, если как следует поискать, в сети найдутся «Поминки по Финнегану».

Но был уже поздний вечер, и здесь, в Швейцарии, все было закрыто. Даже интернет-кафе, вроде как ориентированное на молодежную аудиторию. Блин. Какая-то жизнь еще наблюдалась в здании вокзала. Во всяком случае, там были люди. Тревор хотел попросить у кого-нибудь на время карманный компьютер, но решил, что лучше не надо. Его могут принять за мошенника и проходимца. А потом он подумал обо всех непрочитанных письмах – наверняка важных и интересных, – которые ждут его в киберпространстве, ждут не дождутся, подумал, подумал… и, задвинув подальше гордость, спросил у проходившего мимо парня, нельзя ли буквально на пять минут воспользоваться его КПК. Парень послал Тревора на три буквы.

Вокзал закрылся, и Тревор вернулся в гостевую квартиру. Хотел почитать, но не нашел ни одной книги. Еды тоже не было. В холодильнике – пусто. В кухонных шкафах – ничего, даже специй. В отчаянных поисках хоть какого-то печатного текста Тревор обшарил всю квартиру и на самой верхней полке буфета нашел невскрытый пакетик с кнорровским порошковым супом-пюре из цветной капусты. Тревор попробовал провернуть трюк с обессмысливанием слов, используя надписи на пакетике, но у него ничего не вышло. Да еще голова разболелась. Сколько бы он ни разглядывал надписи в зеркале, держа текст вверх ногами, волшебства не случалось. Видимо, оно действовало только с книгами.

Наконец Тревор понял, что безнадежно застрял в этой скучной квартире как минимум до утра.

Он задернул шторы и лег в постель. Закрыл глаза и попытался заснуть. Но ему не спалось. Тогда он заключил сам с собой небольшое пари: «Сейчас я открою глаза и увижу в щели между занавесками свет проезжающей мимо машины. Шансы один к двум».

Тревор открыл глаза. В холодной швейцарской ночи не было ни единого проблеска света. Тревор закрыл глаза, снова открыл. Все равно было темно – что так, что этак. Интересно… В то мгновение, когда глаза открываются – пусть даже они ничего не видят, – в мозгу все равно происходит автоматическое переключение режимов. Тревор чувствовал, как меняется восприятие: подключается зрительная кора головного мозга, потом отключается, потом снова включается и вновь отключается – различие едва уловимое, но оно все-таки есть. Интересно, а есть ли такое «переключение» у слепых? Может быть, это напрасная трата ресурсов мозга – сидеть в темноте с открытыми глазами? Это было так странно… анализировать собственный мозг, как какой-нибудь механизм. Причем механизм до смешного простой.

Пока Тревор переключался между двумя видами темноты, он неожиданно понял, чем ему хочется заниматься в дальнейшем. Изучать человеческий мозг! В частности – механизм переключения с одного объекта на другой. Тут был не только научный, но и личный интерес. Тревор подумал, что, может быть, существуют какие-то химические препараты или способы механического воздействия, способные «выключить» страсть к игре у него в подкорке. С помощью «Поминок по Финнегану» и других книг он всего лишь приглушит симптомы, но не излечит саму болезнь. Лечение должно идти непосредственно через мозг. Вот где истинное сокровище! Хорошо спрятанное сокровище, которое только и ждет, когда его наконец обнаружат.

Утром Тревор уехал обратно в Монпелье. Первым же поездом, отбывающим в 05:40. Перебирая свой «дипломат», он обнаружил «Поминки по Финнегану» внутри сложенных тренировочных штанов. Merde!

Приехав домой, он первым делом залез в Интернет – искать информацию, какие НИИ занимаются нейропротеинами, на тот момент новым направлением в науке. Плюс к тому он разослал электронные письма всем знакомым и сослуживцам. Сообщил им, что ищет новую работу, но не любую работу, а очень даже конкретную. И уже очень скоро ему пришло приглашение от одной компании, расположенной в Северной Каролине, в городе под названием Треугольник науки.