– Лариса, сядь.

– Дима, да он…

– Сядь, кому говорю! – слегка повысил голос Соловьев и, когда недовольно сопящая супруга опустилась на табурет, закончил: – Сделанного не воротишь. – Затем перевел взгляд на старика. – Но зачем, Вейн? Ведь мы уже все решили.

– Я знал, что ты воспротивишься, потому так и поступил. Но, по сути, мой поступок не идет вразрез с нашим решением. Посуди сам. Хакота пришли к нам со словом, и мы определили им условия, при которых готовы жить мирно. Магаки никак не проявили себя, значит, с ними мы продолжаем враждовать. Если дружба и вражда не будут иметь отличий, то какой смысл хакота договариваться с нами? Почему они должны возвращать нам детей, которых уже считают своими? Нужно дать им понять, что если они не поступят таким образом, то это им будет стоить дорого. И потом, как посмотрят на происходящее наши соплеменники? Получается, мы готовы выкупать наших детей у хакота, а тех, кто попал к магакам, спокойно оставим, не предприняв ничего для их возвращения. Мы уже говорили о том, что сауни нужен лидер, и о моей старости. Я не вижу, как еще можно добиться того, что все будут готовы идти за тобой. Да, я работаю в этом направлении, но за героем люди пойдут сами. Если мы станем выменивать одних детей у хакота и бросим других у магаков, это опять расколет племя.

– И ты решил начать войну?

– Она уже идет, Дима. Только с хакота появился шанс договориться, а с магаками пока его нет. Нужно подтолкнуть их к этому, как и хакота. Пока последние еще не приняли решение, до их слуха должна дойти весть, что стойбища магаков подвергаются нападениям. Отбери только тех, в ком ты будешь уверен, что они не опьянеют от успехов и не станут зарываться. Несколько стремительных ударов. Даже если тебе удастся вернуть десяток детей, это успокоит сауни, даст понять людям, что, несмотря на нашу слабость, мы не собираемся бросать свою кровь.

– Ты все это спланировал уже тогда, когда прибыл Отта? Именно поэтому ты позволил себя уговорить и не стал усложнять?

– Разделяй и властвуй, Дима.

– Вообще-то это подразумевает под собой стравливание соседей, чтобы им не было никакого дела до нас, – подала голос Лариса.

– Почему именно так? – вздернул бровь Вейн. – Если вывести из войны одних врагов и с другими остаться один на один, разве это не успех?

– Сомнительный какой-то успех. Их в любом случае окажется больше в разы, – решила все же отстаивать свою точку зрения Лариса.

– Правильно. Но только в поход против нас сможет выступить не больше трети, к тому же без союзников. Это получится куда меньше, с таким количеством мы справимся.

– Мы еще не вывели из дела хакота, – попробовал охладить Вейна Дмитрий.

– Ну так ты этим и займешься.

– Возможно, ты прав. Возможно, ошибаешься. Но в любом случае ты не оставил мне выбора, – сжав кулаки, процедил Дмитрий. – Еще раз так поступишь, и я за себя не ручаюсь.

– Так ты согласен?

– Нет, не согласен. Но вынужден буду поступить так, как того хочешь ты. Однако на чудеса не надейся. Я возьму с собой десятка два, может, чуть больше. Новый нельзя оставлять без защиты. Кого поставишь во главе?

– Ты не понял? Теперь все, что касается войны, решает верховный военный вождь. Как решишь, так и будет.

– Значит, на время войны я буду принимать решения за все племя?

– Только в военном отношении. Но да, за все племя.

– Разве подобное должно приниматься на общеплеменном совете?

– Не в этом случае. Великий дух через меня изъявил свою волю, все шаманы поддержали это, остальные просто подчинятся. Но в будущем будет именно через общеплеменной совет. Не стоит злоупотреблять волей великого духа, иначе шаманы опять возьмут верх, а именно этого я и хочу избежать. И именно поэтому тебе нужно успеть заполучить огромный авторитет. А чтобы еще больше укрепить это, кроме воинов, ты возьмешь с собой всех шаманов. Они тоже мужчины и тоже готовились сражаться.

– Это-то я знаю. Но ты хочешь подвергнуть риску шаманов? Они и без того недоучки.

– Они тоже должны уметь защищать своих близких с оружием в руках. А главное, научиться выполнять твои приказы. Ты должен будешь добиться их уважения, стать их соратником. Сауни нужен лидер, Дима. Нужно единовластие. Давай уже думать не только о выживании сегодня, но и смотреть в завтра. Да, риск есть, кто-то из шаманов может погибнуть, но не все же.

Когда Вейн ушел, Лариса подошла к мужу сзади, обняла и прижалась всем телом:

– Дима, ты уверен, что иначе нельзя?

– Не уверен, – поглаживая ее руки, ответил он, – но другого выхода он мне не оставил.

Дмитрий решительно поднялся, словно стряхивая с себя все лишнее, и направился на выход. Если уж так все сложилось, то нужно торопиться. Времени слишком мало, а сделать необходимо очень много. Он опять в цейтноте. Да и было ли когда иначе, с тех пор как они оказались в этом мире? Он не мог позволить себе остановиться ни на мгновение, успех заключался только в беспрерывном движении вперед.

– Лариса, Дим собирается в поход, – глядя на закрывшуюся дверь, впервые за все утро заговорила Сайна. – Я не все поняла из того, о чем здесь говорили, но знаю одно – мы должны поддержать его. Он не должен сомневаться.

– Я знаю, Сайна. Но я боюсь за него.

– Я тоже. Но он должен быть сильным, чтобы вернуться к нам.

– Да, пожалуй, ты права.

Неожиданно для самой себя Лариса вдруг заплакала, тут же спрятав лицо в ладони. Она плакала тихо, сдерживая рвущиеся из нее рыдания. Да, она должна поддержать своего мужа, но кто поддержит ее? Уж не он, это точно, потому что у Дмитрия и без того хватает забот и тревог. Она обязательно ободрит его и ничем не выкажет своей тревоги, но потом. А пока он ее не видит, ей хотелось только одного – выплакаться.

Сайна была куда более стойкой, но окончательно справиться с тревогой также не могла. По щекам пролегли две бороздки слез, подбородок мелко затрясся. Всхлипнув, она присела рядом с подругой, обняла ее, и обе женщины уткнулись друг другу в плечо, обильно орошая одежду слезами.

Им и раньше приходилось провожать мужа в небезопасные предприятия, и всегда это было нелегко. Но тогда опасность могла прийти, а могла обойти стороной. На этот раз все иначе. Их муж должен сам идти ей навстречу и не имел никакой возможности отвернуть в сторону. Кто сказал, что остающимся не так страшно? Просто это совсем не одно и то же – бояться чего-то и бояться за кого-то.

Сейчас им нужно притупить свой страх, излить его вместе со слезами. Но когда Дмитрий вернется, он не увидит в их глазах ничего, что бы отягощало его сердце в походе. Он будет знать, что его ждут и в него верят, а большего ему и не нужно.

Одна из собак дернулась следом за уходящими воинами, уже через несколько шагов растворившимися в ночи. Как ни хотелось Гынку сейчас отправиться вслед за ними, мальчишка был вынужден оставаться на месте и одернуть ретивого пса. Конечно, пожелай собаки, даже одна смогла бы утянуть его за собой. Что уж говорить о четверых, поводки которых сейчас находились в неокрепших руках подростка.