на место человека, которому с горя захотелось наложить на себя руки? Ты когда-нибудь пробовал это прочувствовать? А ведь это была моя мать, родная мать!

– Она была и моей сестрой тоже. Разве нет? – отрезал Куинби.

Делия посмотрела на дядю. Их глаза на секунду встретились, и он отвел взгляд. Нарушив молчание, Делия сказала:

– У меня тоже есть сестра. Смелая и энергичная. И теперь она осталась без работы. Джексон ее уволил.

– Ну и дела! Когда?

– Вчера. В субботу последний рабочий день. Неслыханное свинство! Все деньги фирма заработала на финансировании старателей – исключительно благодаря папе. Разве нет?

– Думаю, да. Думаю, там все держалось на нем. А за что Джексон уволил Клару?

– Сказал, это ради ее же блага, поскольку здесь у нее нет перспективы карьерного роста. Жалкая отговорка! Я собираюсь его навестить и все выяснить. У Клары в четыре часа собеседование у Аттерсонов. Собираюсь наведаться к Джексону, пока ее не будет на месте. Вот я и хочу попросить тебя сходить вместе со мной.

– Повидаться с Джексоном?

– Да.

– А что ты собираешься ему сказать?

– Хочу напомнить ему о фактах и сказать, что он не может уволить Клару.

Пеллетт покачал головой:

– Он отлично знает факты, и то, что он может уволить Клару, – тоже факт. Ведь они с Лемом Саммисом – хозяева этой конторы.

– Он не должен! У него нет такого права!

– У них есть законное право. Морального, быть может, и нет. Раз уж Дэну Джексону что-то втемяшилось в голову, никакие аргументы тут не помогут. Да и вообще, от меня будет мало проку. Впрочем, он назначил мне встречу по другому вопросу, так что хочешь не хочешь придется туда заскочить. Кстати, а ты, грешным делом, не Джексона ли собралась пристрелить?

Делия резко повернулась к дяде:

– Кто тебе сказал?

– Молодой партнер Фила Эскотта, – с кислой миной ответил Куинби. – Он заходил ко мне. Просил тебя отговорить. Думает, ты это всерьез. Конечно, он тебя не знает так хорошо, как я. Револьвер у тебя по-прежнему с собой?

– Да.

– Диллон говорит, револьвер когда-то принадлежал твоему отцу.

– Да.

– И ты по-прежнему настроена по-боевому?

– Да. – Делия сверкнула на дядю глазами так же яростно, как давеча на Марвина Хоппла. – Дядя Куин, ты ведь сам говорил, что знаешь меня лучше других.

– Я знаю тебя как никто другой, черт побери! И разве я не видел тебя в самых различных ситуациях? Диллон хотел узнать, не считаю ли я, что ты прикидываешься, и я ответил «нет». Никогда не видел, чтобы ты откровенно ломала комедию. Ты загоняешь себя в угол, как старатель, забравшийся в старый туннель, в котором никогда не был. Однако он реально рискует заблудиться и умереть голодной смертью, а твои риски исключительно у тебя в голове. Ты похожа на человека под гипнозом, только ты сама себя вгоняешь в транс. Но человека под гипнозом можно заставить сделать что-то действительно жестокое или опасное, чего о тебе точно не скажешь. Ты будешь таскать с собой ствол, покупать патроны и до смерти пугать своих адвокатов, но если уж дойдет до дела, то у тебя дрогнет рука нажать на спусковой крючок. Впрочем, поживем – увидим.

– Увидим, – повторила Делия со стальными нотками в голосе.

– Ты вводишь людей в заблуждение, так как не в твоих привычках рвать и метать. Ты просто спокойно заявляешь о своих намерениях. Как правило. Все, что ты держишь в уме, у тебя, в отличие от других, не на языке, а в глазах. А теперь позволь привести маленькое доказательство, что я тебя знаю как облупленную. Мне известно, кого ты собираешься пристрелить.

– Ты сказал: «Джексона».

– Ой, нет! Это я так, к слову. На самом деле твоя цель – преподобный Руфус Тоала.

У Делии глаза полезли на лоб. Она вскочила на ноги, повернулась к дяде лицом и застыла в таком положении.

– Ты… – выдохнула она. – Ты сказал… ты сказал…

– Расслабься! Сядь на место.

– Ты сказал Таю Диллону… – снова выдохнула она.

– Я сказал только тебе и больше никому. Наши семейные проблемы и так слишком долго мусолились на первой полосе всех газет. Я сыт этим по горло.

– Как ты узнал?

– Значит, все-таки Тоала? – Пеллетт передернул сутулыми плечами. – Ну а кто ж еще? Я ведь не хуже тебя видел, что творилось с твоей матерью в последние два месяца. Насмотрелся, так сказать. Понимал, что творилось в твоей бедной голове, почему ты запретила ему проводить заупокойную службу и как загнала себя в угол. Но у меня и в мыслях не было, что ты так далеко зайдешь, чтобы купить патроны и все прочее. Но когда ко мне сегодня явился Диллон и рассказал о револьвере, я, естественно, сразу обо всем догадался.

– Стало быть, ты ему ни о чем не рассказал. – Делия продолжала сидеть как каменная.

– Нет. Только обещал поговорить с тобой при первой возможности.

– Что ж, я предоставила тебе такую возможность. – Делия, поспешно схватив шляпку и сумочку, стремительно направилась к двери.

Куинби, не вставая, раздраженно крикнул ей вслед с едва скрытой тревогой:

– Господи Исусе! Делия, да полно тебе! Эй, послушай! Я только сказал…

Но Делии уже и след простыл. Куинби не меньше минуты качал головой, глядя на закрытую дверь, а затем вынул платок и начал медленно вытирать лицо.

Глава 3

Новый Саммис-билдинг, Маунтин-стрит, 214, куда Делия тем утром заходила побеседовать с Тайлером Диллоном, выглядел весьма импозантно. Гораздо менее помпезный старый Саммис-билдинг, купленный Лемюэлем Саммисом задолго до того, как он стал видным гражданином родного штата, а именно политическим и экономическим тяжеловесом, находился на Холли-стрит. Первый этаж занимало самое большое и известное в городе игорное заведение под названием «Райские кущи». За стеной от «Райских кущей» находилось помещение с отдельным входом: узкий коридорчик и не менее узкая лестница на второй этаж с еще более узким и темным коридором, по которому приходилось пробираться буквально на ощупь к имевшимся там двум дверям. На стеклянной панели первой двери имелась старая табличка с выцветшими буквами: «Горнорудная компания „Эвелина“», оставленная стариком Саммисом из сентиментальных соображений. Много лет назад он назвал компанию в честь своей жены Эвелины, которая когда-то работала поварихой в захудалой забегаловке в Шайенне. Более свежая табличка на второй двери в конце коридора гласила: «Саммис и Джексон», впрочем, без уточнения специализации фирмы. Посреди коридора стоял старый деревянный ларь, наполовину заполненный образцами горной породы размером как с куриное яйцо, так и с мужской кулак. Древняя выцветшая карточка, прикрепленная к ларю, приглашала посетителей ни