помощь при родах вверялись домашним холопам. Несколько обвинений хозяев в адрес холопок касались беременности и выкидыша, как в случае с княгиней Елецкой и Катеринкой, либо, в других случаях, смерти ребенка, выпившего отравленный или заговорный отвар.

Возможно, самый невероятный случай насилия со стороны хозяина, на которое был дан ответ при помощи магических средств, произошел в Ельце в 1695–1696 годах. Местный землевладелец Семен Фролов изобличил свою крепостную Машку, дочь Степана, в «воровстве и еретичестве» и в попытке наслать на него порчу и убить его с помощью ядовитых трав и толченого свиного желудка. В своих показаниях Машка подтвердила все шокирующие подробности, приведенные Семеном, и согласилась, что пыталась отравить и околдовать хозяина. Она признала, что советовалась со знакомыми, имевшими кое-какие познания, и со знатоками при подготовке колдовских действий. Она и сообщила, что получила особые травы не от кого иного, как от местного священника, а потом, следуя его указаниям, подмешала их в пищу Семену, чтобы прекратить насилие с его стороны. Благодаря травам, заверил священник, Семен больше не будет «владеть» ею (слово употреблено здесь в сексуальном смысле)[410]. Машка прибавила, что травы и указания доставил ее сын Афонька, служивший в доме мальчиком на посылках. Хотя подробная исповедь женщины совпадала с рассказом ее хозяина, она придерживалась знакомой нам версии: магия должна была снизить уровень домашнего насилия. Свидетельство Машки настолько драматично, что мы приведем его полностью.

Вышеписанная жонка Машка в допросе сказала: в прошлых де годех была она замужем за Талченином за Иваном Максимовым сыном Даниловым, а служил де муж ея ис Талска твою государеву полковую солдатцкую службу. И в прошлых же де годех муж ея с нею Машкою жил на Ельце у Троицкого попа Иякова доброволно лет с пять, потому что де оне домом своим выгоряли без остатку и оскудали.

И в прошлом же де 7203 [1694] году в празник Покров Пресвятыя Богородицы [14 октября] завел де мужа ея елецкой посацской человек Василей Ретин к елчанину к сему Фролову. И на тоя де мужа ея пьяного взял он Семен Фролов на нево неведамо какую запис. И по той де записи с того времени муж ея и с нею Машкою жили у нево Семена в поместьи ево в Елецком уезде в селе Пониковце во дворе от Покрова Пресвятыя Богородицы.

А он Семен в тое время жил в поместьи ж своем и в ноябре месяц в первых числех он Семен Фролов с вечеру поил ея Машку вином и заставливал пить неволею и в ноче как де она уснула пришов к ней Машке сонной и ударил ея по щеке и взял насилием к себе на постелю и спал де с нею на одной постели во всю ночь и творил с нею блудное беззаконие.

Случайно или нет, но всего лишь через месяц после того, как Машка с мужем поселились у Семена, его жена умерла.

После смерти жены своея он Семен ея Машку брал к себе на постелю ж и творил с нею блудное беззаконие почасту и сыспал с нею на одной постелии. А с мужем де ей Машке с своим с Ывашком он Семен [сходиться] не велел ни где и спать вместе не веливал же.

С этого момента Машка была не единственной жертвой насилия.

[Семен] говорил про мужа ея то де бездушная тварь. И приграживал ей Машке будет де ты с мужем своим сойдешься и за то де я тебя бив и живу не пущу. И она де про то мужу своему сказывала и он де муж ея с нею за теми ево Семеновыми угрозами не где не саживался а будет где сойдетца и он де за то мужа ея бивал смертным боем. А не извещали де муж ея и она Машка на нево Семена о том ево блудном насилном беззаконии, боясь ево всяких угроз и смертного бою.

Как выяснилось, Машка стала не первой, на кого Семен положил глаз.

А как де он Семен ея Машку для блудного беззакония к себе бирал и про то ведает дворовая ево жонка Домница Киприя-новская жена Герасимова потому что де ея Домницу за нею Машкою будет она ему Семену постели слать не пойдет посыловал да она де Домница ей Машке сказывала что он Семен и с нею Домницою блудное беззаконие творил же и прижил у ней как была она в девках.

На второй день Великого поста в марте 1695 года муж Машки скончался.

Он Семен приехав из города в то свое поместье и после смерти мужа ея учал де с нею Машкою в Великий пост творить блудное беззаконие по прежнему насилием же. И от того де ево Семенова блудного беззакония она Машка во вдовах понесла робенка на шестой недели Святаго великого поста и ныне де тем ребенком она бременила.

Когда вскрылись ужасающие подробности ее жизни во фроловском поместье, Машка внезапно взяла обратно свои показания, заявив, что не творила волшебства, направленного против ее угнетателя:

А ево де Семена Фролова еретически ничем не портила и дворовой ево Семеновой жонке Афроске Яковлевой дочери свиного Сухова желутка для смертной порчи ево Семена Фролова не давывала и еретичества за собою никакова она не знает. И для порчи ево ж Семена Фролова она Машка ей жонке Афроске отравной никакой травы сыпать в кашу не веливала.

В суде она опровергла все, что говорила раньше: о священнике, дававшем травы, о сыне, приносившем их и сообщавшем указания священника – истолочь травы и подмешать в еду хозяина, чтобы тот перестал «владеть» женщиной. Машка также объяснила, почему дала ложные показания и почему теперь так упорно отрицает их. Несмотря на страшные пытки, она первоначально настаивала на своей невиновности:

С пытки она не говаривала, а говорила де она Машка те речи после пытки потому что хотели подать на встряску и пытать сына ея Афонку. И тот де сын ея в той число закричал и она де Машка во всем в том взмолвила на себя и попова Яковлева сына Микитку Глухова в вышеписанном поклепала напрасно, пожелев сына своего Афонку потому что он в малых летех, от рождения только одиннатцати лет и не истерпя убоясь пытки[411].

Итак, одиннадцатилетний мальчик мог изведать дыбу, кнут и раскаленные клещи.

Помимо