– Вы, Кирилл, даже внешне похожи на китообразного, – двусмысленно похвалила его госпожа Бонакасси. – И вы были готовы к симбиозу со структурой Омега. Точнее, с деймами версии 1.0, которые настолько точно копировали юпитерианскую живность, что стали эволюционизировать вместе с вами.

Да что ж такое, едва он был готов обвинить госпожу Бонакасси, что она является полномочным представителем юпитерианских пузырей в нашем мире, как получается, что он из той же оперы. И уже его предки были чуть ли не гибридами. Кстати, китообразные – большие, сильные и умные животные, и слой жира их ничуть не портит. Так что слова госпожи Бонакасси, что он похож на морского зверя, можно посчитать за комплимент.

– А деймы других версий, с кем и для кого они будут эволюционировать?

– Их уже нет. Все они были терминированы, где бы они не находились: в планктоне, нектоне, за пределами проекта, во льдах, горных породах, в атмосфере. Послушали бы радио, правда батарейки сдохли незадолго до вашего пробуждения. – Госпожа Бонакасси пнула желтую коробку аварийного трансивера, и Кирилл машинально отметил, что ноготки у нее на пальцах ног аккуратные и наманикюренные. – Низкоуровневая команда, от которой не отвертишься. Намек ясен?

Да уж, куда яснее. Его деймы были своего рода интерфейсом, через который юпитерианские пузыри действовали на деймы более поздних версий.

– А Зефф? Он же что-нибудь обязательно придумает.

– Зефф – все. Как и его рука.

– Сдается мне, госпожа Бонакасси, что структура Омега еще хуже, чем деймы.

– Была бы хуже, то давно бы захватила Землю. Она лучше тем, что места ей хватает и на Юпитере – а он чертовски большой, там и привычная для нее среда обитания.

Госпожа Бонакасси улыбнулась, потому что слова ее звучали складно и вызывали доверие. И выглядела она совершенной милашкой, несмотря на то, что возле ее талии просматривалась кобура с пистолетом. А в таких случаях у милой дамы принято спрашивать следующее:

– А не может быть какой-то среды обитания, помимо этого плота, где мы могли бы как-нибудь встретиться и пообщаться? Тринадцать лет назад на станции «Юпитер-12» мы же наверняка любили друг друга, госпожа Бонакасси.

– Заладили, «госпожа Бонакасси», я – Флория Инвайя.

Он начал осознавать то, что сказал Мануэл напоследок – Надя родилась не от боливарианца, не сходится это по времени, а сходится, когда они с Альбой-Флорией оба были на станции.

Она притянула его к себе. И тату-змейка на ее шее была безмятежно-золотистой. А немного погодя Кирилл увидел у нее еще одну вытатуированную змейку, пониже, сплетенную в восьмерку и кусающую себя за хвост. И точно вспомнил, что они были уже вместе.

– Поэтому я бы вас сейчас и не отпустила, пускай вы старый, толстый, пахнущий рыбой дурак. Ведь вы герой, спасший мир и мою дочь, нашу дочь… И я помню вас высоким, стройным и довольно симпатичным парнем с отпечатком мысли на челе. И тогда это не было искусственным соитием, под управлением психопрограмм. Структура Омега уже убрала нейроинтерфейс, который установил мне Джейкоб.

От того, что Надя – его дочь, Кирилл почувствовал и радость, и ужас. Ведь он тринадцать лет ничего не знал о своем ребенке, и мог вообще не узнать. Ему стало полегче, когда он обнял Флорию, хотя понимал, что они, может быть, парочка ужасных симбионтов. Да и их дочурка, судя по устойчивости к пакостям деймов, тоже связана с ксеножизнью. Но сейчас не хотелось думать о планете, ради которой выхлебал столько дерьма, тем более что она не очень-то думала о нем. Хотя бы десять минут не вспоминать о человечестве, и о структуре Омега, которой, возможно, не сидится на Юпитере, и о вполне живых коллегах-миллиардерах мертвого Зеффа. Просто обнимать особу, именующую себя то Альбой, то Флорией, и таять от нежности.

Можно ли ее назвать «рыбка моя» или это будет совершенно банально? Ведь если бы кто-то взялся писать роман о его приключениях и злоключениях, то главным словом там было бы «глубина». Глубина моря, глубина космоса, глубина постижения. Можно было бы, наверное, сказать даме: «глубоководная рыбка моя», но посторонние увидели бы в таких словах только корявость и неумение выражать свои чувства.

Через десять лет. Новая Арктида. Из репортажа

Здравствуйте, мальчики и девочки. Наш конвертоплан приближается к цели. Из-за горизонта словно вырастают огромные соцветия. Сперва кажется, что они огорожены торосистым льдом. Но лучи солнца прорезают туман, обводя ярким кантом вычурные лепестки волноломов и ледорезов. Затем проводят к ним по темно-изумрудным водам яркую дорожку – словно бы из сияющих золотых рыбок, отчего морская поверхность кажется раскаленной. Но температура воды лишь немногим выше нуля, достаточная, чтобы не встал лед. Впрочем, если лед вернется, то Новую Арктиду ему не победить.

Ее платформы прочно стоят на опорах, которых уходят вглубь, к далекому дну.

На одной из них до сих пор заметна россыпь темных пятен – следы от атак «джедаев» из группировки «Матрица Свободы». Да, от некогда могучего Атлантического Альянса осталась лишь кучка террористических группировок. И все эти «джедаи» – просто биомехи с дурной прошивкой.

Атакующие были вовремя замечены, их подводные силы встречены противодиверсионным отрядом «Русал», куда входят люди и морские животные. А летательные аппараты террористов не прошли сквозь «оборонительный туман», состоящий из наноргов. Видите, вокруг колонн и сейчас как будто легкие таинственно мерцающие облачка…

Мы летим дальше над Новой Арктидой. Под нами пестрые гроздья геодезиков и бакиболов, строения, напоминающие кристаллы кварца и елочные игрушки из золотистой фольги. Жилые и производственные модули играют искрами под нежным солнечным светом. Между ними что-то вроде хрустальных ульев – многоуровневые оранжереи, где в гексагональных ячейках из Q-углерода растет, пузырясь, водорослевая масса. И где она перерабатывается очень ответственными микробами в топливо, еду, питье и прочие вкусности для сотен тысяч обитателей Новой Арктиды. Тянутся вдаль бескрайние «поля» аквакультурных ферм, разделенные зарослями здоровенных «одуванчиков» – многолопастными преобразователями ветродуя в электроэнергию.

Все это искусственная суша, именем Новая Арктида, за десять лет охватившая Северный полюс и его окрестности, выдержавшая не только атаку «джедаев», но и атаку со стороны орбитальной эскадрильи Атлантического Альянса. Реализована мечта русских первопроходцев от Стадухина и Санникова до Эдуарда Толля, искавших сушу в высоких широтах. Как говорят наши недруги, Россия получила северный, арктический бонус. Только это не случайный выигрыш, как в рулетке, а награда за многовековое освоение Арктики, которой у русских оказалось в итоге так много, потому что они не боялись идти за горизонт самыми холодными тяжелыми путями.

Обживание высоких широт дало толчок и размашистым инфраструктурным проектам, и новой индустриализации, и созданию новой творческой среды для людей, а не только для машин. Страна, можно сказать, обрела второе дыхание; тут и прирост населения обозначился.