Зубная щетка Саймона поселилась в ванной комнате. Его носки свалены кучей в одном из ящиков комода.

«Мы не живем вместе, — напомнила себе Фиона, — но Саймон — первый мужчина после Грега, который постоянно спит в моей постели, чьи вещи смешались с моими. Он — первый мужчина, рядом с которым я хочу быть ночью, когда меня мучают страхи».

Саймон был рядом, — и она была благодарна ему за это, — когда прибыли Тауни и его напарница.

— Ты можешь ехать. Тебе нужно работать, — сказала она Саймону, узнав машину федералов. — Думаю, в их руках я в безопасности.

— Я останусь.

— Ладно. Тогда пригласи их в дом. Я сварю еще кофе.

— Сама приглашай. Кофе сварю я.

Фиона открыла дверь. Утренний воздух был прохладным, чувствовалось приближение дождя. Дождь избавит от поливки цветов в вазонах и на клумбах и внесет элемент реализма в дневные занятия. Собаки и хэндлеры не могут выбирать для поиска только солнечные дни.

— Доброе утро! — крикнула Фиона. — Вы сегодня рано. Саймон варит кофе.

— Я бы не отказался, — откликнулся Тауни. — Мы могли бы посидеть на кухне?

— Конечно. — Вспомнив фобию Мантц, Фиона приказала собакам остаться снаружи. — Играть. Жаль, что мы разминулись в прошлый раз, — добавила она, ведя гостей на кухню. — Я планировала вернуться раньше, но мы задержались. Если хочешь развеяться, ничего лучше спа-курорта не придумать. Саймон, ты знаком с агентами Тауни и Мантц.

— Да.

— Садитесь. Я налью кофе.

Саймон не стал с ней спорить.

— Есть новости? — спросил он.

— Мы расследуем все возможности, — ответила Мантц.

— Вряд ли вы приехали сюда только для того, чтобы сообщить ей это.

— Саймон.

— Как поживаете, Фи? — спросил Тауни.

— Нормально. Мне не дают забыть, сколько у меня знакомых на острове. Кто-нибудь заезжает навестить — читайте: проверить меня — несколько раз в день. Это успокаивает, хотя и немного раздражает.

— Мы все еще предлагаем вам безопасный дом.

Или мы можем поселить здесь с вами агента.

— Это будете вы?

Тауни еле заметно улыбнулся:

— Не в этот раз.

Фиона посмотрела в окно. Ее ухоженный двор, только начинающий расцветать весенний сад, взбирающиеся на холм высокие деревья, бесчисленные лесные тропинки с милыми весенними сюрпризами вроде сине-розового дикого люпина или воздушных белых головок пушницы. И все это такое мирное, такое свое в любое время года. Остров — ее надежный дом… Эмоционально и, как она искренне верила, во всех остальных аспектах. Мимо окна прошествовали ее собаки. Охраняют. Всегда на посту.

— Думаю, я надежно прикрыта. Остров сам по себе затрудняет доступ ко мне, и я — в буквальном смысле слова — никогда не бываю одна. Он нарушил модель поведения в случае с Аннетт Келлуорт. Вероятно, он больше не интересуется мной. Ему больше неинтересно копировать Перри.

— Его ярость усиливается, — сказала Мантц. — Перри в каждом убийстве с маниакальной точностью повторял свои действия. Неизвестный подражатель не так выдержан и не так дисциплинирован. Он похваляется своей властью. Посылает вам шарф, увеличивает время удержания жертв, а теперь еще добавил физическое насилие. Однако он по-прежнему пользуется методами Перри, выбирает тот же тип жертв, похищает их, точно так же убивает и хоронит.

— Он вносит изменения, ищет свой собственный стиль. Простите, — извинился Саймон, поняв, что подумал вслух.

— Вы верно подметили. Келлуорт, вероятно, была помрачением, — продолжил Тауни. — Что-то она сказала или сделала, что-то произошло и подтолкнуло его к эскалации насилия. Или он действительно искал собственный метод.

— Я не его типаж.

— Но вы все еще та, которая сбежала, — заметила Мантц. — И если вы будете общаться с прессой, то выйдете на первый план и станете еще более ценной добычей.

Фиона раздраженно отвернулась от окна. — Я не общаюсь с прессой.

Мантц открыла портфель, вытащила газету и положила ее на кухонный стол. На первой полосе красовался заголовок «ПУТЬ КРАСНОГО ШАРФА».

— Утренний выпуск. Несколько кабельных телеканалов и интернет-ресурсов уже подхватили эстафету.

— Не в моих силах это остановить. Я могу только не давать интервью, отказываться сотрудничать.

— Вас цитируют, и напечатана ваша фотография.

— Но…

Мантц начала читать, оборвав возражения Фионы:

— «На живописном, отдаленном острове Оркас в своем маленьком лесном доме с голубыми креслами-качалками на веранде и лиловыми анютиными глазками в белых горшках, в компании трех своих собак Фиона Бристоу представляет собой образец невозмутимости и компетентности, что, вероятно, и сделало ее и ее школу дрессировки собак одной из главных местных достопримечательностей. Высокая, стройная, привлекательная, рыжеволосая женщина в джинсах и серой куртке говорит об убийствах со спокойной рассудительностью. Ей было двадцать, столько же, сколько Аннет Келлуорт, когда ее похитил Перри. Как и других своих двенадцать жертв, Перри обездвижил Бристоу электрошокером, одурманил снотворным, связал, заклеил рот скотчем и запер в багажнике. Там она пролежала более восемнадцати часов. Однако, в отличие от других жертв Перри, Бристоу удалось бежать. В темноте, пока Перри гнал машину по ночным дорогам, Бристоу перепилила веревку перочинным ножом, подарком своего жениха, полицейского Грегори Норвуда. Она отбилась от Перри, покалечила его и на его же машине добралась до безопасного убежища, а потом предупредила полицию.

Почти год спустя Перри, которому все еще удавалось скрываться, застрелил Норвуда и его напарника Конга, собаку К-9. Конг умер не сразу и перед смертью успел наброситься на Перри и ранить его. Перри снова попытался скрыться, но из-за ранения потерял сознание и в результате был арестован. Несмотря на тяжкое испытание, Бристоу выступила против Перри в суде, и ее свидетельские показания сыграли главную роль в вынесении обвинительного приговора.

Теперь, в свои двадцать девять, Бристоу, похоже, абсолютно оправилась от перенесенных испытаний. Она не замужем, живет одна в своем уединенном доме, где и открыла собачью школу. Много времени она уделяет созданной ею на Оркасе Поисково-спасательной кинологической службе.

День солнечный и теплый. Цветут кизиловые деревья, как будто охраняющие узкий мостик, перекинутый над ручьем, который бежит по ее участку, пламенеют кусты смородины. Солнечные лучи пронзают темно-зеленые пушистые ветви высоких елей, щебечут птицы. Казалось бы, мир и покой, но шериф в форме ведет свою патрульную машину по ее узкой подъездной дорожке. Можно не сомневаться, что Фиона Бристоу помнит тьму и страх.

Она была бы XIII.

Она сравнивает прозвище подражателя Джорджа Аллена Перри с „киносиквелом“ и говорит о броских газетных заголовках, в которых подчеркивается его жестокость. Она полагает, что человек, прозванный УКШ-Два, жаждет стать центром внимания. А пока она, единственная выжившая из всех, кто попал в руки его предшественника, хочет только сохранить свой покой и уединение, свою бесповоротно изменившуюся жизнь». Фиона оттолкнула газету.