Не может эта фигня продолжаться бесконечно.

Из штаба врут, что скоро, совсем скоро пришлют помощь… А как, вашу мать, они ее пришлют?

Мараев чуть не выругался вслух.

Пришлют они, как же!

Вон, вертолеты уже прилетали. Сколько тут натыкано перехватчиков и огнёкомплексов? Сколько? Не знаешь? И никто не знает. И в штабе не знают. Даже Старик со своим рентгеновским взглядом этого знать не может.

Солдаты вон белые, не знают куда смотреть, откуда смерти ждать, из Клиники или от чужекрыс. А то, что смерть придет, ни у кого даже сомнения нету. Ни малейшего. Только время и исполнитель под вопросом.

Спокойно, попытался приказать себе старший лейтенант, но получилась только просьба. Вялая, неубедительная просьба.

– Привет! – прогрохотало со стороны ворот.

Мараев пригнулся, словно под обстрелом, зацарапал ногтями по кобуре, пытаясь нащупать застежку.

– Не стрелять! – прогрохотало снова, но команда запоздала на самую малость.

По микроплану, зависшему перед воротами, в метре над спинами чужекрыс, ударили полтора десятка автоматов. И микроплан исчез, разлетелся в мелкие брызги.

Чужекрысы, казалось, этого не заметили. Чужекрысы стояли неподвижно, тесно прижавшись друг к другу, глядя пустыми глазами перед собой.

– Ну и кто вы после этого? – осведомился громоподобный голос откуда-то сверху. – Что вам плохого микроплан сделал? Совсем мозги отсидели? Минут через пятнадцать всем будет полный абзац, а они, вместо того чтобы о спасении души молиться, из автоматов палят по ни в чем не повинному псевдоживому аппарату. Не идиоты?

– Чего это он? – спросил неуверенно рядовой Георгиади. – Крышей съехал?

– Я тебе покажу «крышей съехал», – пообещал голос. – Совсем салабоны оборзели. Тебе кто-то слово давал, салага? Вот пасть закрой и язык сфинктером прищеми… А я буду с офицером разговаривать. Ты меня слышишь, офицер?

– Слы… – Мараев откашлялся. – Слышу.

– Кто именно?

– Старший лейтенант Мараев. А кто…

– Старший лейтенант Мараев, заткнись и слушай, если хочешь живым остаться. У тебя есть связь со штабом?

– Есть.

– Не вздумай стрелять, старлей. И своим пацанам прикажи… А лучше проследи, чтобы они магазины от автоматов отстегнули. Для верности. Сейчас перед вами снова появится микроплан – зелененький такой. Я с него разговариваю. Если кто-то сейчас только дернется, вместо микроплана прилетят перехватчики. Десятка вам хватит с гарантией.

Мараев оглянулся на солдат, те, не дожидаясь приказа, отстегнули магазины от автоматов, стараясь при этом не смотреть на чужекрыс.

Из-за верхнего края арки появился микроплан, похожий на неуверенную стрекозу. Псевдодинамик придавал ему взъерошенный вид, словно микроплан очень не одобрял всего происходящего. Хотя кого там интересует отношение псевдоживых аппаратов к происходящему.

– Старлей! – Усики псевдодинамика вздрогнули. – Ты должен немедленно связаться с полковником Жаданом и сообщить ему, что Клиника – не последняя крепость Земли.

– Не понял, – пробормотал Мараев.

– А ты и не должен понимать. Ты просто свяжись и скажи: «Клиника – не последняя крепость Земли». И добавь, что передача на проекторы велась не отсюда. – Микроплан влетел под свод ангара и висел теперь всего метрах в двух перед старшим лейтенантом. – Давай, Мараев, давай…

Мараев потянулся к рации.

Микроплан вспыхнул и исчез. Мараева в лицо толкнул теплый воздух.

Старший лейтенант оглянулся на свободного агента, тот помахал в воздухе своим «блеском» и ухмыльнулся.

– Не нужно никуда ничего сообщать, – сказал свободный агент. – И, кстати, автоматы заряжать не нужно. Иначе…

Ствол «блеска» на секунду замер, чуть сдвинулся справа налево – один из солдат, ефрейтор Лазарев, упал.

То, что еще секунду назад было ефрейтором Лазаревым, упало на рельсы. Две половинки тела. И ни капли крови.

– Вопросы есть? – осведомился свободный агент. – Нету… Стволы на пол и все к стене. Я сказал – все!

Люди, толкаясь, бросились к стене.

Свободный агент, лицензия три нуля двадцать четыре, позывной «Скиф», прошел вдоль стены, держа толпу под прицелом. Мало ли что там у них может оказаться в карманах. Старлей вон, по лицу видно, мается, прикидывает, как пистолет из кобуры достать.

Можно, конечно, всех сразу пошинковать, но стоит дождаться подтверждения. Всего несколько минут. Потом поработать «блеском» и уйти через степь…

– Здравствуй, сволочь, – сказал кто-то справа, от ворот.

Знакомым голосом, между прочим, сказал.

Но Скиф не стал терять время на воспоминания. Скиф повернул ствол оружия в сторону звука и сжал рукоять.

– Попробуй еще раз, – посоветовал голос.

И Скиф попытался выстрелить снова. И снова «блеск» не подчинился. А у Скифа появилось время рассмотреть говорившего.

Гриф, сволочь. Тварь.

Скиф поднял оружие на уровень глаз и попытался выстрелить максимальным зарядом. Попытался.

А Гриф выстрелил из обычного пистолета. Не в голову и не в плечо, а самым подлым образом – в живот. При таком ранении боль парализует человека мгновенно, не дает ему возможности предпринять хоть что-то в ответ.

Раненый падает, зажимая рану, и корчится… До самой смерти. Истекая кровью и дерьмом.

В общем-то, этого Гриф и добивался.

– Связь, старлей. Немедленно, – приказал Гриф, подбирая с пола «блеск» Скифа. – Если хочешь жить…

Установки разворачивались медленно. Они были на ручном приводе, по четыре солдата на рукоять поворотного механизма. Двадцать направляющих труб для неуправляемых ракет. Четыре установки. Плюс четыре заряжающие машины, готовые перезарядить «бури» после первого залпа.

Полковник Жадан сидел на вершине холма в ста метрах от огневых позиций и смотрел на циферблат секундомера. Ребята не зря тренировались. Норматив пока перекрывается в полтора раза. Молодцы.

Сержант с рацией стоял за спиной полковника, переминаясь с ноги на ногу.

Сейчас Старик отдаст приказ, установки выплюнут ракеты, перезарядятся, снова выплюнут… И что? Нет, накроют они эту Клинику, которую должны были охранять. Накроют обязательно, не зря полковник дрючил личный состав на тренировках. Но что потом?

Просто исчезнет Клиника – и все? Или Братья врежут в ответ? То, что тот врач с проекции сказал, – только его слова. Нету Братьев… А кто есть? Если он просто соврал, чтобы они врезали по Клинике, а Братья потом… или тот, кто вместо них.

Полковнику решать. На то он и полковник. А расхлебывать кто будет?