– Не стрелять! – командует Гриф с пола. – Не стрелять!

К нему бросаются солдаты, оттаскивают в сторону полковника, кто-то бьет ногой, словно по мячу, Гриф откатывается в сторону – аэрозоль продолжает шипеть.

– Не стрелять! – это уже кричит полковник.

Солдаты нехотя опускают оружие.

– Идиот, – сказал полковник. – Не мог просто попросить лекарство?

– А ты бы его дал? – спросил с пола Гриф. – Такой классный способ меня прижать, заставить говорить… Нет?

Полковник протянул Грифу руку, помог встать с пола.

– Слышал я об одном парне… – сказал полковник. – О свободном агенте, который…

– Слухи. Слухи и сплетни. Городской фольклор.

Гриф сел на стул.

– У кого есть фиксатор? – спросил Гриф и снова обработал свои глаза аэрозолем.

Сержант выдернул из кармана упаковку, разорвал и протянул пластиковые скобы Грифу.

– Если тебе нетрудно, – попросил Гриф. – Поставь сам. Я так и не научился.

Это было почти счастье. Глаза не болели. Почти не болели. В них остались жжение и горячая пульсация, но по сравнению с тем, что было еще минуту назад, – блаженство.

Полковник сел на стул напротив.

– Что ты хотел сказать? – спросил Сергиевский. – Ты убил моих людей…

– Стреляли… – ответил Гриф. – Извини за цитату. Они пытались убить меня, я защищался.

– Тебя просто хотели задержать. Даже не столько тебя, сколько твоего приятеля, капитана Горенко. Ты был вместе с ним, нам нужно было обеспечить ему алиби…

– Я же тебе говорил, придурок, – сказал Горенко.

Капитан сидел на полу. Кровь на лице запеклась, никто свою помощь не предложил, а сам капитан, казалось, не обращал внимания ни на кровь, ни на ссадины.

– Козел, – сказал Горенко. – Идиот. Влез, придурок.

– Нам выйти? – спросил Пфайфер.

После выходки Грифа на журналистов перестали обращать внимание. Касеев и Пфайфер отошли к окну, чтобы не путаться под ногами. Суета закончилась, люди начали говорить о серьезных вещах.

Возможно, о таких серьезных, что лучше и не слышать.

– Зачем? – отмахнулся Сергиевский. – Там в углу пустые контейнеры, присаживайтесь. А ты, агент, действительно не вовремя вмешался.

– Я же говорю… – начал Горенко.

Гриф встал, подошел к сидящему на полу капитану и ткнул носком ботинка тому в ребра.

Капитан заскулил.

Сергиевский покачал головой, когда Гриф вернулся на место. Тот развел руками, извиняясь.

– Где сетевой адаптер? – спросил Сергиевский у Горенко.

– Какой адаптер?

– В комплект оборудования журналистов входит… входил сетевой адаптер, позволяющий въехать в Сеть из любой точки. Ты или твои люди, передавая оборудование, изъяли адаптер…

– Не было адаптера, – сказал Горенко. – Так и привезли. Адаптер – он хороших бабок стоит, а их начальник…

Горенко указал пальцем на Касеева и Пфайфера.

– Их начальник, скажем так, догадывался, что оборудование и сотрудники могут пострадать… – Горенко улыбнулся. – Не наверняка, но такая возможность была. Зачем рисковать? Он бы вообще технику не прислал, будь его воля, но могла понадобиться съемка… В одном из вариантов.

– А если я тебе пальцы в дверь зажму, – поинтересовался Сергиевский, – не вспомнишь, где адаптер?

– Не вспомню. Ибо не знаю! – Горенко зажмурился, покачал головой. – Все так планировалось, планировалось… И в жопу. Правда, мне отчего-то кажется, что я не один так пролетел. Ну, полковник с подчиненными – понятно…

– Понятно, – согласился Гриф. – Но хотелось бы послушать.

– А нечего слушать! – Горенко хлопнул в ладоши и показал пустые руки. – Нечего. Все было просто и красиво. Мне сообщили, что к нам прибудут журналисты. Типа – четвертая власть. В принципе, они должны были прибыть невредимыми, но господин Касеев решил пялиться на корабль… со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не страшно, откачали.

– Спасибо большое, – сказал Касеев.

– Не умничай. Сиди и смотри, раз есть чем. Вон можешь поинтересоваться у старшего товарища, насколько легко ты отделался. Или у свободного агента спроси. Я себе даже и представить не могу, где и как он свои глазки так уработал.

Гриф взял со стола баллончик с аэрозолем, покрутил его в руке и спрятал в карман.

– Но это и неважно. – Капитан снова попытался засмеяться, но схватился за бок и зашипел от боли. – Ты мне ребро сломал, дебил.

– Я старался.

– Старался он… Я вот старался. Идиота из себя корчил, демонстрировал свою непричастность, рассказывал и предлагал… Ведь похоже было?

– Похоже, – сказал Пфайфер. – Местами переигрывал, но в целом похоже.

– Вот! – поднял палец Горенко. – Старик не соврет, ему жить осталось немного. Нам всем, вообще-то, осталось жить немного. Минут двадцать, не больше. И не нужно на меня так смотреть. Я лично погибать не собирался.

– Кто нас должен был уничтожить? – спросил Гриф.

Напряжение в его голосе уходило вместе с болью. Еще пара минут – и можно будет снять с век фиксаторы.

– Кто-кто, конь в пальто, – огрызнулся Горенко. – Тервойска, во главе с полковником Жаданом, посредством установок залпового огня повышенной мощности «буря». Нам хватит пары залпов.

– Ты его можешь остановить?

Горенко показал средний палец, помахал им в воздухе.

– Понятно… – Гриф содрал фиксаторы, бросил их в угол комнаты. – И полковник Сергиевский также не может связаться с полковником Жаданом?

– Полковник Сергиевский не имеет чести быть знакомым с полковником Жаданом, – сказал Сергиевский.

– А казалось бы – полковник с полковником… – Гриф осторожно прикрыл веки, улыбнулся. – Хорошо. Связи у вас нет?

Сергиевский сплюнул на пол, оглянулся на подчиненных и затер плевок ногой.

– У тебя, капитан, также нет вариантов, как сообщить наружу о том, что нас не нужно убивать?

– Пока Сеть не работает…

– А Сеть не работает. Микропланы функционируют? – спросил Гриф.

– Конечно.

– А у солдат в ангаре есть связь со штабом?

– Надо полагать. Армейские системы работают вне Сети. Но…

– Ничего, полковник, мы попытаемся соорудить маленькое чудо из подручных средств.

Ни хрена чудес не бывает, в который раз подумал старший лейтенант Мараев. Не бывает, блин, не бывает, хоть головой бейся в обгорелый бетон. И этот агент сраный со своим говенным «блеском» – не чудо, а так, идиотская шутка… Начал жечь эту долбаную Клинику – жги. Или чужекрыс. Или… Хоть что-то делай, козел, только не сиди в уголке со скучающим видом.