Обвинения против Солнца множились, но я не могла решиться пожертвовать последним из своих сыновей. Благочестие засыпал меня просьбами и ходатайствами. Его нетерпеливое честолюбие превратилась почти в узурпацию. Ночи мои полнили наихудшие кошмары. Иногда я видела, как надевший венец Благочестие уничтожает Солнце, Луну и Будущее. Все мои внуки, по закону имеющие право наследовать трон и отрицающие его полномочия, превращались в кусочки окровавленной плоти, а их отрубленные головы украшали копья у ворот Дворца. Порой же мне грезилось, что Солнце, слабый и подверженный влияниям император, становится игрушкой в руках своих наложниц и евнухов. Лишенный власти государь, бессильный владыка, он оказался бы в осаде, ибо его брат Будущее, вернувшись из ссылки во главе мятежного войска, потребовал бы трон по праву старшинства. Вот Запретный дворец, охваченный пожаром. Мои племянники поднимают восстание, воссевший на трон Благочестие свергнут Мыслью, а тот, в свою очередь, убит новой неведомой силой. Империя рассыпается на тысячу враждующих царств. Отряды наемников топчут поля, сжигают деревни, убивают людей и грабят города. Усеянные трупами Лоян, Долгий Мир, Чжиньцзу, Биньчжоу, Яньчжоу превращаются в развалины и погосты. Лоб мой покрывался потом. На этой земле мир слишком хрупок и процветание недолговечно. Все династии обречены на гибель.

Ночью постель моя оставалась холодной. После смерти Письмена Верности я пускала на ложе только собак и ручных леопардов. Лежа одна во тьме, я знала, что мне не хватает музыки мужского тела. Как мечтала я об этом сладком лекарстве, способном оживить немые перегородки, мертвые колонны и застывшие росписи моего дворца! Как жаждала я ускользнуть от бремени повседневных забот, от вопросов без ответа, от неизбежного физического и духовного упадка, цепляясь за туманную мысль о лучезарной любви! Иногда во сне мне грезились силуэт и улыбка — видение, в коем сливались Маленький Фазан и Маленькое Сокровище. Но эта вспышка счастья гасла, как только я просыпалась. Меня охватывали сожаление и тоска. Я не сумела отдаться любви, а теперь было слишком поздно.

Вкус к жизни пропал. Свет померк. Порой я позволяла себе отведать мальчика или девочку, коих евнухи-распорядители тайно посылали мне в виде укрепляющего средства. Но никто не сумел вытащить меня из реки, где я тонула. Плоть моя устала, сердце оставалось бесчувственным. Я превращалась в морское чудовище, хранителя мира иллюзий.

* * *

Тоскливые дни чередовались с минутами лихорадочного возбуждения. Решив во что бы то ни стало победить собственную слабость, я увлеклась крупными строительными планами. Оживление гигантских площадок поглощало мое отчаяние. Тысячелетние деревья со стоном валились наземь; высокие, как холмы, печи для обжига полыхали огнем и потоки раскаленной бронзы отражались заревом в небесах. Грохот молотков, шипение бросаемого в воду металла под размеренное пение кузнецов, подмастерьев и плотников звучали во всех четырех концах Империя

Опытность мастеров позволила мне воплотить самые безумные мечты. Укрепления вокруг императорской Столицы стали выше и мощнее. На расширившихся улицах появились девять гигантских треножников — чудовищ, отлитых из пятисот шестидесяти тысяч циней[21]бронзы и украшенных барельефами с изображением видов наших девяти провинций. С помощью ста тысяч воинов, бесчисленных быков, а также императорских слонов их доставили к подножию нового храма Десяти Тысяч Начал. Небесный храм был возведен за священным алтарем, превосходя его на два яруса. Здесь пребывала самая большая статуя Будды в мире: на одном большом пальце ноги божества могли уместиться десять человек. Императорскую дорогу украсили семь золотых статуй: Колеса, Слона, Небесной Девы, Крылатого Коня, Жемчужины Разума и Божественных Слуг. У Южных врат Запретного дворца Небесный Мак,[22]поднесенный варварами, беседовал с облаками и возносился над городом на головокружительную высоту. На вершине этой бронзовой колонны, покрытой колдовскими надписями, священными рисунками, торжественными стихами, четыре золотых дракона устремлялись к небу, поддерживая Огненную Жемчужину, освещавшую Империю языками вечного пламени.

Восстание монголов было подавлено, справедливость восторжествовала. После бесконечных перестановок мне удалось сформировать образцовое правительство, достоинства и недостатки которого гармонично уравновешивали друг друга. Честным и преданным чиновникам я предоставила свободу выносить порицания, предлагать собственные пути решения того или иного вопроса. Людям энергичным и опытным поручала управление. Благодаря трусоватым придворным я знала, кто о чем думает. Племянники-цари бдительно заботились о моей власти. Дознаватель Лай Юнь Чен и его помощник нагоняли страху на предателей. Борьба с заговорщиками завершилась. Я объявила войну мздоимству и бумажной волоките. Провинциям я предоставила контролируемую независимость. Народ обучила религиозному рвению и умению жертвовать собой. Общественная иерархия укрепилась. Каждый слой общества получил определенные название, ограничения и привилегии. Но отныне перестала существовать непреодолимая замкнутость и роковая неподвижность. Любому разрешалось добиваться лучшей судьбы. Все дарования должны были расцвести. Достойные нововведения прежнего царствования пользовались почтением. Утраченные древние обряды и традиции были восстановлены. Мне удалось преобразить Империю, уважая преемственность династий, и обновить культуру, черпая вдохновение в истоках нашей цивилизации. Поскольку боги даровали мне благорасположение, процветание Империи развивалось со скоростью пущенного галопом скакуна, и управление ею зависело теперь от равновесия, дыхания и сосредоточенности. Императорские гадатели передали мне благословение богов. Меня воспламенил религиозный пыл. Я испытывала настоятельное желание осуществить так и не исполнившуюся мечту моего супруга — жертвоприношение Небу на вершине горы Сун. Подготовка к нему усыпила терзавшую меня скуку. В сопровождении Двора и наших иноземных вассалов я устроила большой императорский выезд. Наша процессия, превосходившая шириной реку Ло, заполонила плато и долины. Очистительные обряды облегчили состояние моего тела и духа. Несмотря на то, что мне был семьдесят один год, я достигла заснеженной вершины Сун. Совершив возлияние, я отпустила помощников. Одна в пределах священной ограды на вершине холма-алтаря, являвшего собой пятиярусную постройку из обожженной глины пяти цветов, я читала молитвы-взывания.

Где-то вдали музыканты продолжали бить в бронзовые колокола и поющие камни. Из-за туч выглянуло солнце и залило гору потоком пурпурных лучей, казавшихся волнами в океане дымки. В контурах цветных облаков я различала мчавшихся небесных коней. Внезапно произошло чудо, коего я ожидала всю жизнь. Солнечный диск подплыл ближе, подобно развернувшемуся шелковому пологу, и заслонил все пространство. Его бесчисленные лучи, как отточенные стрелы, вонзились в мою плоть, потом боль ожога превратилась в наслаждение. Вот он, Бог! Бог мне явился! Уткнувшись лбом в землю и закрыв глаза, я позволила ему принять меня в жаркие объятия. Я не успела спросить, действительно ли я его возлюбленная дочь, что такое смерть и кто станет моим наследником. Я забыла взмолиться о покровительстве для моей династии и народа, забыла, что грезила познать вечное Царствование. Все мучившие меня вопросы рассеялись. Я пылала. Я превращалась в огненный шар, медленно вращающийся вокруг своей оси. Я чувствовала, что растворяюсь в море света. Внезапно я увидела собственное тело, распростертое на вершине горы среди снегов. Я видела мир внизу, под облаками, в глубине бездны.