Тейзург со злостью что-то прошипел. Шнырь не разобрал, что именно, – понял только, что гневаются не на него, и воспрянул духом:

– Вначале-то бедой и не пахло. Рыжий пришел к Черепаху поболтать, чтобы поупражняться в ихнем овдейском языке, словно школьная бестолочь. – Гнупи понимали любой людской язык и без труда на нем говорили, что позволяло им чувствовать свое превосходство над смертными, не обладающими такой способностью. – А тот давай ему про свою дочку наворачивать. Слово за слово, и кончилось тем, что Крысиный Вор без всякой увертюры нырнул в Нижний мир. Я аж обомлел и сразу сгонял за тетушкой. Как мы вместе прибежали, рыжий уже вернулся в свое человечье тело – хотя бы на то ему хватило ума, чтоб не задерживаться надолго в царстве Акетиса. Да вернулся не один, притащил на себе этих… Они похожи на змей из серого дыма, то ли сторожат там чего, то ли просто водятся. Тетушка их от него оторвала и держит, но они сколько-то успели отожрать, и ему стало худо, в беспамятстве валяется. Эта нечисть если вырвется, опять в него вцепится, а мы его даже уволочь подальше не смогли – из наших там были только я, Дергун и Словоплет, нам втроем целого человека не унести, а Черепах, который во всем виноватый, сбежал…

Договаривал Шнырь, уже сидя на мозаичном полу в коридоре господского дома. Через Хиалу они летели с такой скоростью, что в ушах свистело, то-то и добрались так быстро. Не успев перевести дух, он вскочил и кинулся за Тейзургом, вновь принявшим человеческий облик: еще не хватало пропустить, что будет дальше!

Едва господин ворвался в комнату, где разыгралась драма, тотчас что-то беззвучно сверкнуло, и все три дымные твари расплылись облачками пара. Тетушка Старый Башмак с кряхтением уселась на пол. Она вся взмокла, глаза слезились, на кончике мясистого веснушчатого носа висела капля. Даже сплетенные пауками оборки на ее чепце утратили всякое сходство с кружевами и болтались лохмотьями паутины.

– Антикварный Башмачок, я тобой доволен и непременно тебя вознагражу, – ласково обратился к ней Тейзург. – Но сначала я должен разобраться с этим мерзавцем.

– Ага, наконец-то наш господин понял, что Крысиный Вор мерзавец из мерзавцев! – обрадованно шепнул Шнырь Словоплету и Дергуну. – Мало того, что крыску не отдал, так еще вон чего притащил в господский дом! Щас ему достанется…

Между тем Хантре Кайдо начал подавать признаки жизни – должно быть, исчезновение дымных змей пошло ему на пользу. Глазища свои темные открыл, кое-как сел, привалившись к стене.

Тейзург развернулся к нему так резко, что взметнулись черные с проблесками серебристого узора полы баэги, и сперва Шнырю показалось, что вот сейчас он отвесит наемнику пинка. Шнырь даже пихнул локтем в бок Словоплета: мол, гляди, чего будет, так ему и надо за крыску! Похоже, господину очень хотелось пнуть рыжего. Однако вместо этого он протянул ему руку и произнес с театральным надрывом:

– Вставай, шаман недоделанный!

Маленький гнупи разочарованно шмыгнул носом: ну вот, опять никакого тебе торжества справедливости, хоть люди и болтают, что она иногда торжествует.

Недоделанный шаман попытался встать самостоятельно, не преуспел и лишь после этого снизошел до того, чтобы принять господскую помощь.

Шнырь на цыпочках двинулся за ними по коридору, прошмыгнул следом в кабинет и спрятался под большим дубовым столом. Наверху звякали склянки, шуршала маленькая ручная мельница, что-то булькало – господин спешно готовил зелье сложного состава, и не все запахи были Шнырю знакомы.

Потом донесся его голос:

– Пей. Это должно тебе помочь. Проверенный древний рецепт, только без жертвенной крови – опасаюсь, что такого, как ты, с нее вывернет.

– Правильно опасаешься, – слабо отозвался рыжий, который все это время сидел, бессильно откинувшись, в мягком кожаном кресле.

Шнырь невольно облизнулся: жертвенная кровь – это хорошо, это вкусно, после нее чувствуешь себя так, словно можешь хоть до небес допрыгнуть! Сам он ни разу не пробовал, но слышал рассказы тех счастливчиков, кому довелось. Какой же дурак этот Крысиный Вор, если его от нее воротит.

– Лучше? – спросил после паузы Тейзург.

– Да.

– А теперь сделай милость, объясни свои загадочные действия.

– Я хотел кое-что посмотреть в Нижнем мире.

– И что же тебя там заинтересовало?

Некоторое время они кружили около этого вопроса, словно в танце или в поножовщине: рыжий почему-то не хотел сознаваться, что отправился туда из-за Шикловена, чтобы выяснить про его дочку, а господин на самом-то деле уже знал об этом от Шныря, но делал вид, что не знает. Наконец господину надоело играть, и он выложил правду – вкрадчивым голосом, который так и сочился ядом.

– Я сам принял решение. – Крысиный Вор напрягся и почему-то начал выгораживать не себя, а Папашу Черепах. – Он ни о чем меня не просил, он ведь не в курсе, что я видящий.

Шнырь тихонько хихикнул его промашке: нате вам – за здорово живешь взял вину на себя, хотя, ежели по уму, надо все валить на Черепаха.

– Ты знаешь, мой милый, как это делают опытные шаманы? – осведомился господин все так же вкрадчиво и в то же время с оттенком тоски. – Прежде всего, у них считается хорошим тоном работать вдвоем: один отправляется в серые пределы, другой страхует. Во-вторых, возникающие по ходу дела проблемы решаются за счет клиента. Иначе говоря, если тебе не повезло и за тобой увязались морвы, ты должен был перебросить их на Шикловена. Бывает, что заказчик кого-то с собой приводит специально на такой случай, но это уже детали… И, наконец, в-третьих – самое печальное: поверь, ни один уважающий себя сонхийский шаман не полезет в серые пределы ради такой дряни, как смертница Ктармы. Хантре, извини за бестактный вопрос, но ты нынче с утра в своем уме?

– Я не спорю, что она дрянь, – угрюмо произнес Крысиный Вор, увильнув от последнего вопроса. – То, что она сделала, оправдать нельзя. Я пошел туда не ради нее, а ради него. Он ее тоже не оправдывает, но ему очень тяжело, все-таки родная дочь. Повторяю, он не знал, что я видящий. Я решил посмотреть, что с ней теперь, и заодно выяснить, что там вообще. Случай был исключительно удобный, от Шикловена к Клотобии буквально путеводная ниточка тянулась, и я просто скользнул вдоль нее к другому концу. Правда, ничего утешительного сказать ему не могу, так что лучше не буду ничего говорить. Вряд ли он понял, что произошло.

– И что ты там увидел? – заинтересовался Тейзург.

– Там сплошная муть, как будто под водой, причем вода эта вязкая, мерзостная… Напоминает затопленную помойку. Еще и гады непонятные кишат, вроде этих, которые в меня вцепились. Клотобия блуждает в этой мути, угнетенная, потерянная, в полном недоумении. Насколько я понял Шикловена, подорвалась она с год назад – и до сих пор не может понять, почему оказалась в таком месте, а не в обещанных светлых чертогах. Я мало что успел рассмотреть, на меня набросились местные пиявки, и пришлось удирать. Как, ты сказал, они называются – морвы?