Контора располагалась в деревянной лачуге, сбоку во дворе. Терез вошла внутрь и заговорила с неким мистером Замбровским, медлительным лысым человеком с туго натянутой на животе золотой цепочкой для часов. Ещё до того, как она успела спросить мистера Замбровского о стенографии, он сам сообщил, что ему это не нужно. Он сказал, что даёт ей испытательный срок на остаток сегодняшнего дня и на завтра. Следующим утром пришли ещё две девушки насчёт этого места, и мистер Замбровский записал их имена, но перед полуднем сказал Терез, что она принята на работу.

– Если вы не против начинать в восемь утра, – добавил он.

– Я не против. – В то утро она пришла в девять. Но она бы явилась и в четыре утра, если бы он попросил.

Её рабочий день длился с восьми до половины пятого, а обязанности состояли просто в сверке доставляемой на склад с лесопилки древесины с полученными заказами и написании писем-подтверждений. Леса из-за своего стола в конторе она видела мало, но запах его стоял в воздухе – свежий, будто пилы только что обнажили поверхность белых сосновых досок; и ей слышно было, как они пружинисто подпрыгивают и гремят при въезде грузовиков в центр двора. Ей нравилась её работа, нравился мистер Замбровский, нравились лесорубы и водители грузовиков, которые заходили в контору погреть у огня руки. Один лесоруб по имени Стив, симпатичный молодой человек с золотистой щетиной на лице, пару раз пригласил её пообедать с ним в кафетерии на той же улице. Он предложил ей встретиться в субботу вечером, но у Терез пока не было желания проводить целый вечер ни с ним, ни с кем-либо ещё.

КАК-ТО ПОЗДНО НОЧЬЮ позвонила Абби.

– Ты знаешь, что мне пришлось дважды звонить в Южную Дакоту, чтобы найти тебя? – сказала Абби раздражённо. – Что ты там делаешь? Когда ты возвращаешься?

Голос Абби настолько приблизил Кэрол, как если бы это её она сейчас слышала. Горло снова сдавило пустотой, и какое-то время она не могла ничего отвечать.

– Терез?

– Кэрол с тобой?

– Она в Вермонте. Она больна, – хрипло проговорила Абби, и теперь в её голосе не было улыбки. – Она отдыхает.

– Настолько больна, что не может мне позвонить? Почему ты не говоришь, Абби? Ей становится лучше или хуже?

– Лучше. Почему ты сама не попробовала позвонить и узнать?

Терез с силой сжала телефонную трубку. Да, почему? Потому что она думала о картине, а не о Кэрол.

– Что с ней? Она…

– Прелестный вопрос. Кэрол написала тебе о том, что произошло, нет?

– Да.

– И что же, ты ожидаешь, что она будет скакать, как резиновый мячик? Или гоняться за тобой по всей Америке? Это что, по-твоему, игра в прятки?

Весь тот разговор за обедом с Абби обрушился на Терез. По мнению Абби, во всём виновата она. Найденное Флоренс письмо было всего лишь последней промашкой.

– Когда ты возвращаешься? – спросила Абби.

– Дней через десять. Если только Кэрол не хочет получить машину раньше.

– Она не хочет. Её не будет дома через десять дней.

Терез выдавила из себя:

– То письмо – то, что я написала, – ты не знаешь, они обнаружили его до или после?

– До или после чего?

– После того, как сыщики начали нас преследовать.

– Они обнаружили его после, – сказала Абби со вздохом.

Терез стиснула зубы. Но неважно, что о ней думает Абби, важно лишь то, что думает Кэрол.

– Где именно в Вермонте она находится?

– Я бы на твоём месте ей не звонила.

– Но ты не на моём месте, и я хочу ей позвонить.

– Не надо. Это всё, что я могу тебе сказать. Я передам любое сообщение – если оно важное. – И последовала холодная тишина. – Кэрол хочет знать, нужны ли тебе деньги и что с машиной.

– Мне не нужны деньги. Машина в порядке. – Она должна была задать ещё один вопрос. – Что Ринди знает об этом?

– Она знает, что значит слово «развод». И она хотела остаться с Кэрол. От этого Кэрол тоже не легче.

Хорошо, хорошо, хотелось сказать Терез. Она не побеспокоит Кэрол ни звонком, ни письмом, никакими сообщениями, разве что это будет связано с машиной. Её трясло, когда она положила трубку. И тут же она сняла её снова.

– Это комната шесть-одиннадцать, – сказала она. – Я больше не хочу принимать междугородние звонки – никакие.

Почтовый нож Кэрол лежал на прикроватной тумбочке, и теперь он означал Кэрол – человека из плоти и крови, Кэрол с веснушками и обломанным уголком одного зуба. Должна ли она что-нибудь Кэрол, Кэрол-человеку? Разве Кэрол с ней не играла, как сказал Ричард? Терез вспомнила её слова: «Когда у тебя муж и ребёнок, всё немного иначе». Она хмуро посмотрела на нож, не понимая, почему он вдруг стал просто ножом, почему ей стало всё равно, хранить его или выбросить.

Два дня спустя пришло письмо от Абби с вложенным в него персональным чеком на сто пятьдесят долларов, о котором Абби велела ей «не беспокоиться». Также Абби написала, что она поговорила с Кэрол, и та хотела бы, чтобы Терез с ней связалась, и Абби дала ей адрес Кэрол. Письмо было довольно холодное, но жест с чеком холодным не был. Идея чека принадлежала не Кэрол, Терез знала.

«Спасибо за чек, – написала Терез в ответ. – Это ужасно мило с твоей стороны, но я им не воспользуюсь, и он мне не нужен. Ты просишь, чтобы я написала Кэрол. Вряд ли я смогу, да и не следует мне этого делать».

В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ, когда Терез вернулась домой с работы, в холле гостиницы сидел Дэнни. Она не могла до конца поверить в то, что это был он – темноглазый молодой человек, который, улыбаясь, встал со стула и медленно пошёл к ней. Затем вид его растрёпанных чёрных волос, ещё слегка более взъерошенных поднятым воротником пальто, симметричная широкая улыбка, показались такими привычными, будто она только вчера с ним виделась.

– Здравствуй, Терез, – сказал он. – Удивлена?

– Вообще-то с ума сойти как! Я уже махнула на тебя рукой. Ни словечка – за две недели. – Она вспомнила, что двадцать восьмого он собирался вылететь из Нью-Йорка, и в этот же день она приехала в Чикаго.

– Это я сейчас уже чуть не махнул на тебя рукой, – сказал Дэнни со смехом. – Мне пришлось задержаться в Нью-Йорке. Похоже, это было кстати, потому что я попытался тебе звонить, и домовладелица дала мне твой адрес. – Дэнни крепко держал пальцами её локоть. Они медленно шли к лифтам. – Ты чудесно выглядишь, Терез.

– Да? Я ужасно рада тебя видеть. – Перед ними был открытый лифт. – Хочешь подняться?

– Пойдём чего-нибудь поедим. Или ещё рано? Я сегодня не обедал.

– В таком случае точно не рано.

Они пошли в одно известное Терез заведение, специализирующееся на стейках. Дэнни даже заказал коктейли, хотя обычно он никогда не пил.