На одной из таких плит стоял гроб моего отца.

От ужаса у меня душа ушла в пятки. Мне вдруг захотелосьброситься вслед за Хаттоном – к выходу, на свежий воздух, но я уже понимал, чтообязан пройти дальше, в глубину склепа. Однако я не мог двинуться ни вперед, ниназад, потому что испуг приковал меня к месту. Конечно, разумный человек всемуищет объяснение, предпочитая научные доводы; и все же в течение несколькихминут, пока Хаттона не было рядом, я чувствовал, что беззащитен против властиНеобъяснимого.

Потом я наконец услышал шаги своего ночного спутника: онтащил первый из двух больших мешков с престиж-дубликатами. Я с радостьюбросился помогать ему, хотя он без труда справился бы и сам. На то время, покамы втаскивали мешок в дверь, мне пришлось опустить фонарь на землю; а посколькуХаттон был вынужден оставить свой фонарь рядом с тачкой, мы трудились почти вполной темноте.

У меня вырвалось:

– Не знаю, что бы я без вас делал, Хаттон.

– Понимаю, милорд. Я бы и сам ни за что сюда не сунулсяв одиночку.

– Тогда давайте покончим с этим как можно скорее.

На этот раз мы отправились к тележке вместе и притащили внизвторой увесистый мешок.

Первоначально я планировал полностью обследовать склеп ивыбрать наиболее подходящее место для хранения престижей, но теперь, оказавшисьв этом подземелье, утратил всякую разборчивость. С нашими двумя фонарями нечегобыло и думать о дальнейших поисках, и я решил ограничиться ближними участками.Мне было страшно обшаривать еще какие-то из этих уступов и плит, которые я стакой легкостью рисовал в воображении. Они находились вокруг меня, по обестороны от прохода, а пещера тянулась далеко-далеко вперед. Она была полнамертвецов, дышала смертью, источала запахи бренности, оставляя жизнь толькокрысам.

– Положим мешки где-нибудь здесь, – решиля. – Только повыше от пола. Завтра я опять сюда спущусь, но уже при светедня. И фонарь возьму посильнее.

– И то верно, сэр.

Мы вместе дошли до левой стены и присмотрели другую плиту.Собравшись с духом, я проверил ее поверхность и не нащупал ничего особенного.Тогда мы с Хаттоном взгромоздили туда оба наших мешка. Это было проделано вполном молчании, после чего мы быстро вышли из склепа и с усилием захлопнули засобой наружную дверь. Я содрогнулся.

В холодном воздухе ночного сада мы пожали друг другу руки.

– Спасибо за помощь, Хаттон, – произнес я. –Мне только теперь стало понятно, каково там, внизу.

– И мне тоже, милорд. Чем еще могу служить?

Я задумался.

– Может быть, вы с супругой ближе к полночиприсоединитесь ко мне и леди Колдердейл? Мы собираемся встречать Новый год.

– Благодарю вас, сэр. Для нас это большая честь.

Так завершилась наша экспедиция. Хаттон откатил тачку всадовый сарай, а я пересек Восточную лужайку и, обогнув дом, вошел со стороныглавного подъезда. Я направился к себе, чтобы по свежим впечатлениям записатьсвой отчет. Однако мне не суждено было сразу взяться за перо. Войдя в комнату,я мимоходом заметил свое отражение в гардеробном зеркале и застыл каквкопанный.

Густая белая пыль покрывала мои туфли и лодыжки. С плеч игруди свисали клочья паутины. Волосы слиплись под толстым слоем серой грязи.Такая же грязь облепила лицо, превратив его в зловещую маску, из-под которой взеркало уставились воспаленные глаза. Несколько секунд я стоял, словно пригвожденныйк полу, не отрывая взгляда от зеркала. Мне казалось, будто посещение фамильногосклепа вызвало в моем облике жуткую метаморфозу, сделало похожим на обитателейподземелья.

Отбросив эти мысли вместе с пропыленной одеждой, я забралсяв ожидавшую меня наполненную ванну и смыл глубоко въевшуюся грязь.

Итак, рассказ завершен; время близится к полуночи. Порасобрать мою семью и домочадцев ради простого и приятного обычая провожатьстарый год (а в нашем случае еще и век) и встречать новый.

Двадцатое столетие будет для моих детей порой взросления ирасцвета; я же, человек уходящего века, доверю им, когда придет мой срок,наследие минувших годов. Но прежде чем покинуть сей мир, я намерен оставить внем свой след.

Вернувшись в склеп, я переложил престижи в более подходящееместо. После этого мы Хаттоном разбросали вокруг крысиный яд, однако в будущеммне придется подыскать какой-нибудь другую тару для хранения дубликатов, болеенадежную, чем брезентовые мешки.

Идмистон-Виллас

Как сообщает Хескет Анвин, он добился для меня трехангажементов. Два из них уже согласованы, а для третьего непременно требуютисполнить «Яркий миг» (который расхваливается в рекламном каталоге Анвина). Ясогласился, и в результате все три ангажемента у меня в кармане. Совокупныйдоход – триста пятьдесят гиней!

Вчера из Дербишира прибыла аппаратура Теслы; с помощью АдамаУилсона я немедленно ее распаковал и сразу же смонтировал. Засек время: этаоперация не заняла и четверти часа. Однако в театре нам придется уложиться вдесять минут. В инструкциях мистера Элли говорится, что при проверке они сТеслой сумели полностью собрать установку менее чем за двенадцать минут.

Адам Уилсон посвящен в секрет иллюзиона, и в этом нет ничегоудивительного. Он работает со мной более пяти лет и, по-моему, заслуживаетдоверия. Чтобы заручиться его молчанием, если это в принципе возможно, яназначил ему прибавку к жалованью за конфиденциальность и после каждогоуспешного выступления вношу в накопительный фонд десять фунтов на его имя. Онис Гертрудой ожидают второго ребенка.

Я приступил к кропотливой работе, которая требуется дляпереноса «Яркого мига» на сцену, и одновременно репетирую несколько других номеров.После моего последнего выступления прошло несколько месяцев, и я несколькоутратил былую форму. Признаюсь, я без всякого энтузиазма вернулся к актерскойрутине, но, втянувшись в эти занятия, стал находить в них удовольствие.

Вечером выступал в Финсбери-Парк, в театре «Эмпайр», но«Яркий миг» в программу не включил. Соглашаясь на эти выступления, я простохотел проверить, как буду чувствовать себя на публике после столь долгогоперерыва.

Мою версию «Исчезающего пианино» принимали замечательно, и ясорвал бурные аплодисменты, но к концу выступления ощутил разочарование инеудовлетворенность.

Жажду опробовать аппарат Теслы на публике!

Вчера дважды репетировал «Яркий миг» и намереваюсь еще парураз прогнать номер завтра утром. Чаще выполнять его я не рискую. Вечером мнепредстоит выступить с ним в «Трокадеро» на Холлоуэй-роуд, а затем, по крайнеймере еще один раз, – на следующей неделе. Надеюсь, что при условиирегулярных выступлений необходимость в дополнительных репетициях отпадет,достаточно будет лишь оттачивать сценическое движение, разговорные репризы иотвлекающие действия.