До сих пор, пока пришельцы разговаривали вроде как сами с собой, Борька с Витькой отмалчивались. Не от глухоты, конечно, и не от непомерного чувства собственного достоинства, как это предположил парень в подтяжках, а совсем по другим причинам. На стороне противника (а в том, что это противник, сомневаться не приходилось) было явное численное превосходство, и нужно было попросту выгадать

время. Но сейчас Белобрысый обращался непосредственно к Борьке.

— Ну, допустим, Борис, — нехотя сказал Борька.

— Не «нукай» — не запряг, — немедленно среагировал Белобрысый. — Борька, значит. А у нас козел есть — тоже Борька. Надо же, какое совпадение, — и захихикал.

Это было уже чересчур. Борька вскочил с пенька, зажав недоструганную палку в кулаке, но в это время на тропинке со стороны лагеря показался Борис Нестеров. Как и подобает командиру, он появился в нужный момент и в нужном месте. Тут и Витька вновь обрел дар речи.

— Чего вы к нам пристали? — зачастил он нарочито громко, чтобы Борис услышал. — Мы вас трогали, да? Не трогали. Шли себе и идите!

— Он еще учить нас будет! — Белобрысый повернулся к новой жертве и угрожающе сделал шаг вперед.

— В чем дело? — строго спросил Борис. — Дежурный, почему в расположении лагеря посторонние?

Вместо дежурного отозвался парень в подтяжках.

— Это мы-то тут посторонние? — возмутился он. — Ах ты…

— А-атряд, тревога! — зычно закричал Нестеров. И тут Борька, пожалуй, впервые подумал, что у строгой дисциплины есть и свои преимущества. Хотя команда «тревога» и не предусмотрена туристским уставом, отряд среагировал на нее мгновенно. В считанные секунды пришельцы оказались в численном меньшинстве. Но — следовало отдать им должное — и теперь не потеряли твердости духа и уверенности в себе.

— Вы кто такие? — строго спросил Борис Нестеров.

— А ты кто такой, чтобы мы перед тобой отчитывались? — парировал Белобрысый.

— Известно кто — тунеядец, — возник у него под рукой шкет.

— Видишь, опять обзываются! — пожаловался своему командиру Витька.

— Это он от плохого воспитания, — отозвался командир.

Дело так бы, наверное, и закончилось словесной перепалкой, если бы не Денис. Он последним появился на месте событий. Несмотря на жару, на Денисе была желтая «никоновская» куртка, на ногах — такого же ярко-цыплячьего цвета кроссовки. Денис протиснулся между Сашкой-молчаливым и Борисом Нестеровым и сказал:

— Мальчики, вы себя плохо ведете.

И отвесил шкету подзатыльник — легкий, презрительный. В нормальных, вежливых его словах обидного, казалось бы, ничего не было. Сколько раз Борьке доводилось слышать точно такую же фразу от Ларисы Павловны! Да и остальным ребятам тоже — у каждого из них есть своя Лариса Павловна! И подзатыльник шкету никак нельзя было посчитать за удар — так, символическое наказание за хамский тон, справедливое к тому же. И тем не менее… Скажи Денис: «В чем дело, парни?» или даже «Вы чего выступаете?» — и все было бы нормально. Но в этом его вежливом «мальчики…» было что-то жутко оскорбительное. Да еще «никоновская» куртка и цыплячьи кроссовки… Борька бы и сам не смог объяснить, что плохого было в куртке, кроссовках, этих словах и подзатыльнике, но знал точно: на месте пришельцев он бы сейчас полез в драку.

Он только успел об этом подумать, как один из парней прыгнул на Дениса. И тут все смешалось, покатилась по земле куча-мала. Борькиным противником оказался Белобрысый, и, надо сказать, противником весьма серьезным. Он сразу вошел в клинч, лишив Борьку того преимущества, которое давал его длинный рост, и весьма чувствительно заехал ему головой в челюсть. Правда, и Борька в долгу не остался — сумел все-таки вывернуться и поставить Белобрысому под глазом «фонарь».

— Прекратить! — В голосе капитана Гранта, прибежавшего на шум драки, была такая властность, что команде незамедлительно подчинились и свои, и чужие. Потерь было немного. Кроме упомянутого «фонаря» под глазом у Белобрысого к ним можно, пожалуй, было еще отнести две пуговицы, отлетевшие с Борькиной рубашки и лопнувшие подтяжки у парня с олимпийским мишкой на майке.

— Будем разбираться, — сказал капитан Грант.

Но подобное разбирательство явно не входило в планы пришельцев. И так было понятно, какое решение может вынести взрослый, да еще начальник московского отряда. Поэтому, не дожидаясь не только конца выяснения, но даже и начала, местные с криком «атас!» врассыпную кинулись в лес. А Белобрысый, обернувшись, крикнул на ходу:

— Мы еще вернемся!

Борис Нестеров попытался было организовать погоню, но эта попытка была в зародыше пресечена капитаном Грантом.

— Есть отставить! — недовольно повторил Борис вслед за ним.

— Вот что, — сказал капитан Грант, — останешься пока за старшего, а мы с Николаем прогуляемся в Сосновку.

«Жаловаться», — догадался Борька. Найдут сейчас родителей, может, даже в милицию пойдут. Меры к шпане, конечно, нужно применять, причем самые строгие, но в данном случае прибегать к посторонней помощи было вовсе не обязательно. А то решат в этой Сосновке, что они испугались. Вполне могли сами их всех переловить и разобраться. Больше бы уже не полезли.

— Значит, так, — сказал Борис Нестеров, когда капитан Грант и Коля скрылись в лесу, — будем готовиться к обороне.

В самом деле, как это Борька забыл про последние слова Белобрысого: «Мы еще вернемся»? Причем ясно было, что вернутся они не одни, а с подкреплением. А может, это вообще были разведчики. Побывали в расположении лагеря, выяснили численность, а ночью подойдут основные силы.

— Не исключено, — кивнул командир. — Но еще Суворов говорил, что воевать нужно не числом, а умением. Главное — это организованность и дисциплина. Каждый должен знать свое место в отряде.

По плану, разработанному Борисом Нестеровым, всем бойцам (разумеется, мужского пола) были розданы средства самозащиты — топоры и колья. Их следовало забрать с собой на ночь в палатки, чтобы в любой момент они были под рукой. Некоторая проблема возникла с девчонками — от предложения разместить у них в палатках охрану они отказались наотрез. Это, видите ли, неудобно! Можно подумать, что речь шла о каких-то глупостях, а не о серьезном деле. Пришлось на ходу вносить коррективы. Две палатки девчонок были перенесены и переставлены так, что оказались в полукольце из трех мальчишеских. На ночь выставлялось трое сменных дежурных — со стороны тропы, с тыла и один, который будет совершать постоянный обход. Враг никоим образом не мог подкрасться незаметно.

Следовало признать, что план Бориса Нестерова был совершенен. Борька не обнаружил в нем ни одного изъяна. Вообще нужно честно сказать, что командир, при всех своих недостатках, был, без