При виде князя незнакомец шагнул вперед и поднял голову. Ростислав издал какое-то удивленное непонятное восклицание, пришелец ответил ему так же непонятно. И Прямислава сообразила, в чем дело. При свете факела она увидела смуглое скуластое лицо. Чужак говорил с Ростиславом на половецком языке, языке его матери, но этот половец казался чужим и страшным: его лицо выглядело жестким и даже жестоким.

– Вон он, княже! – рассказывал Микулич. – Через тын лез, мы его едва заметили. Ловкий, чертяка, как змей! Щетина его чуть не подстрелил, хорошо, он голос подал!

– Ты кто такой? – спросил Ростислав. – Откуда к нам?

– Я не к вам, а к тебе, князь Ростислав! – ответил незнакомец по-половецки.

И Прямислава вдруг ахнула: она вспомнила это лицо! Конечно, это был не сатана, а всего лишь конюх Юрия Ярославича! В Турове она не раз видела его: он принимал коня у Юрия, уводил в конюшню, а то выводил, уже оседланного.

Услышав ее голос, половец быстро глянул на лестницу. В его лице что-то дрогнуло: он тоже узнал ее.

– От кого ты? – спросил Ростислав.

– От князя Юрия! – Половец многозначительно посмотрел на Прямиславу. – Пришел тебе от его имени уговор предложить. Согласишься – всем хорошо будет, а нет – всем плохо.

– Ты о чем?

– Вон об этой девице, прекрасной, как звезда Чулпан![29]Жена от Юрия сбежала, у тебя укрылась. Отдай ему супругу, и тогда он помирит тебя с твоим братом. Юрий умен, он сумеет убедить Владимирка от города отступить и даже в твоих руках его оставить. А жену ты найдешь себе другую – на свете женщин много!

Прямислава не понимала по-половецки, но догадывалась, что речь идет о ней.

– Если на свете много женщин, отчего же Юрий не поищет себе другую?

– Потому что он венчался дважды, и в третий раз его согласится венчать только свой поп, и то если ямой пригрозить! – Половец усмехнулся, и его скуластое, узкоглазое лицо от этой усмешки приобрело полное сходство с мордой лукавого и жестокого черта. Реденькая черная бородка и растрепанные волосы делали его еще больше похожим на жителя ада, поросшего опаленной шерстью. – Если он не вернет вторую жену, то у него никогда не будет законных наследников.

– У него нет наследства, а значит, и наследников не надо! – усмехнулся Ростислав. – Он князь без княжества, и даже земля, на которой сейчас стоит его шатер, принадлежит не ему! Со времен Святослава Игоревича, что среди хазар и печенегов столь славен был, речь ведется: чужое ища, свое потеряешь! Святослав голову сложил и из черепа его хан чашу сделал, и Юрия не лучше участь ждет.

– Князь Юрий вернет свой город, не сомневайся. А ты в этой войне можешь потерять все, даже жизнь. Будь разумен, и Юрий поможет тебе.

– Судьба моя в руках Божьих. И Юрий свою судьбу выбрал. Теперь пусть попробует оставить наследство детям тех холопок, на которых жену променял. – Ростислав оглянулся на Прямиславу. – И передай своему господину: я не дурак, как он, чтобы такое сокровище из рук выпустить.

– Ну, что ж! – Половец пожал плечами и усмехнулся. Если он и был разочарован ответом, то это никак не отразилось на его жестком обветренном лице. – И ты тоже сам выбрал свою судьбу, Ростислав! И если она покажется тебе горькой, как полынь, то помни: ты выбрал ее сам!

– Что с ним делать-то? – спросил десятник, видя, что никому не понятный разговор закончился. – А, княже?

– Через посадский вал назад переправить. Пусть идет, откуда пришел.

– Ну, значит, к черту! – решил десятник. – Давай, морда паленая, шевелись!

– Без тебя знаю! – по-русски огрызнулся половец и пошел из сеней.

Прямислава смотрела ему вслед. Стараясь поскорее выпроводить незваного гостя, десятник толкнул его в спину, и тот, ударившись плечом о косяк, дернулся, как от сильной боли. Но тут к ней поднялся Ростислав, и она не видела, как за конюхом закрылась дверь.

– Что он сказал? – прошептала Прямислава, хотя, слыша имя Юрия и ловя взгляды адского посланца, и сама догадывалась, о чем шла речь.

От этих взглядов ее пробирала дрожь, и она все время крестилась.

– Юрий обещает меня с Володьшей помирить, если я ему тебя верну! – Ростислав обнял ее.

– А ты?

– Что я? Ты же говорила: куда угодно за мной пойдешь, пусть у нас одна судьба будет… А я что, хуже? Или я тебя меньше люблю? Если ты счастливая, значит, будет у нас общее счастье, а если несчастливая – я и тогда не обижаюсь. А будет то, что Бог даст. А ему я сказал, что не дурак, чтобы, сокровище получив, из рук выпустить!

Прямислава обхватила его за шею и прижалась к нему. Из-под ресниц катились горячие слезы. Никогда еще она не чувствовала себя так остро, пронзительно счастливой, как сейчас, зная, что и в беде, и в радости Ростислав так же хочет быть с ней, как она хочет быть с ним.

* * *

На другое утро у ворот посадского вала снова появился боярин Судислав, и теперь вид у него был еще более суровый и торжественный.

– Не хочет Владимирко крови христианской проливать и готов с городом Белзом решить дело миром! – объявил он, когда на зов трубы на стене появились бояре и воеводы. – Но вы, мужи лучшие, в князья себе избрали волка и братоубийцу, и если не выдадите его, то Владимирко будет осаду держать, пока не сдадитесь, и тогда не только убийца к отцу своему, дьяволу, пойдет!

– Ты о чем, боярин? – крикнул со стены изумленный Ростислав.

– О тебе, лиходей проклятый! – сурово ответил боярин Судиша, соизволив его узнать. – О тебе, дьяволов приспешник! Каин! И тебя спросит Господь: где брат твой Ярослав? Что ответишь ему? Душу свою ты навек загубил и город смутил, за собой в пропасть и ад кромешный тянешь!

– Я? – Ростислав ничего не понимал. – Опомнись, Судислав! Ты кого Каином зовешь?

– Тебя, душегуб! – гневно ответил боярин. – Думал, никто тебя не узнал, когда ты к брату единокровному подползал, как змей ядовитый, с ножом в зубах!

– Я?

– Ты, ты, Каин! Думал, не узнали тебя, а нож тебя и выдал!

– Какой нож?

– А вот какой! – Боярин Судиша выхватил из-под плаща длинный нож с позолоченной рукоятью, и блеск золота под солнечным лучом ударил в глаза стоявшим на стене, как стрела. – Вот здесь образ Михаила Архангела, вот и надпись, – боярин обвел пальцем чеканку на рукояти, которую издалека нельзя было рассмотреть, – «Господи, помоги рабу Твоему Михаилу». Скажешь, не твое? Вон и на груди у тебя тот же самый образ!

Боярин Судиша ткнул в Ростислава пальцем, и тот невольно схватился за золотой образок, висевший на шейной гривне: да, там тоже имелся образ Михаила Архангела, его покровителя, и точно такая надпись, какую прочитал посланец Владимирка.

– Ты в ночи пробрался в стан твоего брата и ножом поразил его! – продолжал Судислав. – Думал, никто не видел тебя, а нож оставил в ране, и сам Владимирко вынул его, обязанность мести на себя принимая! И еще есть один человек, ты и его поразил, когда убегал. Он сколько дней без памяти пролежал, но вот не дал Господь умереть, оставил жизнь, чтобы истину открыть. Видели тебя и в лицо узнали! И вы, жители Белза, если хотите от Владимирка милость и прощение получить, выдайте братоубийцу! Никому такой князь добра не принесет, и будет место Белза пусто!