Мне снилось, что я у родителей, и папа злится. Он что-то говорил мне, но я не понимала ни слова. Знала только, что ругается. Один раз видела его в таком состоянии, когда мне было лет десять. Мы тогда с подругой решили таскать у родителей из карманов мелочь. Складывать их в общую копилку. Долго копить не получалось. Периодически шли в магазин и накупали всяких безделушек — бижутерии. В какой-то момент я сообразила, что раз родители до сих пор не замечают, как я таскаю у них деньги, то ничего не случиться, если я стану брать больше. Тогда в ход пошли бумажные купюры. Я почувствовала себя богаче и беспечнее. Деньги складывала в карман пальто, пока там не накопилась ощутимая кучка. Вот ее-то родители и обнаружили случайно.

Помню, посадили меня на диван. Рядом на стол выгребли все деньги из кармана. И начался допрос. Я сижу, родители стоят передо мной, как инквизиторы. Размазывая слезы по щекам, я рассказала тогда правду. Папа не кричал, даже не ругал меня толком, но смотреть на него было страшно. Лицо чужое, взгляд отстраненный. Он сказал фразу, которую я запомнила на всю жизнь: «Избить бы тебя сейчас до полусмерти, чтоб больше неповадно было».

Вот и сейчас во сне он был таким — чужой и сердитый. Я силилась понять, что же он мне говорит, но слова тонули, не долетая до меня. Вдруг он выставил указательный палец и прижал его к моему лбу. Обжигающе холодный. Чужим голосом папа произнес:

— Попалась, крошка! Решила побегать от меня?

Я пыталась закричать и пошевелиться, но получилось только промычать. Что-то давило в грудь. Я мычала безостановочно, пробовала сдвинуться с места, побежать. Наконец, получилось крикнуть:

— Папа!

Я открыла глаза и увидела склонившуюся на до мной тень. Лоб противно холодило, и дышать было не чем.

— Папа? — Кто-то засмеялся рядом.

Я узнала голос Марко. Это уже не сон, он находится в моей комнате среди ночи.

— Марко, что тебе нужно?

Главное, не дать паники завладеть сознанием. Спокойно, Люда, думай и просыпайся уже. Перед глазами все еще стояло сердитое лицо папы.

— Больше всего мне нужна ты. Ведьма, околдовала меня. — Он приблизил лицо к моему. Я уловила запах спиртного и попыталась отвернуться. — Еще мне нужна икона, — проговорил Марко мне прямо в губы. — И я убью тебя, стерва, если ты мне ее не отдашь.

Холод со лба переместился к виску и больно надавил на него. Что это? Пистолет?! От ужаса я перестала дышать на короткий промежуток времени. Очнулась, когда губы Марко грубо прижались к моим. Он делал мне больно — зубами и языком пытался раздвинуть мне губы. От омерзения я забыла про пистолет и принялась вырываться и кричать. Зная, как крепко спит Дарио, слабо рассчитывала, что он придет на помощь.

— Лежи спокойно, дура! — зашипел Марко. — Не брыкайся и больно не будет.

Он принялся стаскивать с меня одеяло и задирать сорочку. Я сопротивлялась уже не только руками, но и ногами. Пиналась что есть силы. В какой-то момент почувствовала, как голову обожгла боль. Это Марко ударил меня пистолетом. От боли затошнило, но сопротивляться не перестала.

Когда силы готовы были покинуть меня, Марко внезапно отстал. Вернее, он отлетел в другой конец комнаты.

— Ты в порядке? — услышала я голос Дарио.

— Нормально.

Раскисать некогда. Я вскочила с кровати и зажгла в комнате свет. Марко сидел, привалившись к стене, злой и растрепанный, в руке он держал пистолет, дуло которого направил на Дарио.

— Отдай мне икону, а то я пристрелю его, — просипел он.

Ни на секунду не засомневалась, что именно так он и поступит. На негнущихся ногах направилась к выходу.

— Люда, не надо… Он не посмеет, — раздался голос Дарио, на который я даже не обратила внимания.

— Еще как посмею, — уже из коридора услышала я голос Марко.

А мне было все равно. Хочет он икону, значит получит. Не стоит она человеческой жизни, тем более такой, как Дарио. Он один из лучших людей, которых я встречала.

Я подошла к комоду, взяла портрет и направилась обратно в комнату. Странно, но с ним в руках чувствовала себя гораздо увереннее. Ноги уже не дрожали, страх испарился, осталась лишь вера, знать бы еще во что.

— Люда, не делай этого, — попытался остановить меня Дарио, когда я шла в сторону Марко.

Я лишь посмотрела на него, надеясь, что взгляд мой отражает все те чувства, что испытывала.

— Икона внутри портрета, — остановилась я возле Марко.

— Хорошая девочка, — с мерзкой улыбкой на губах произнес он, поднимаясь с пола и протягивая руку. В другой он продолжал удерживать пистолет, направленный на Дарио.

— Убери пистолет, — спрятала я икону за спину.

— Боишься, что пристрелю твоего любовничка? — хихикнул он.

— Спрячь пистолет, — повторила я, стараясь, чтобы не дрожал голос.

Марко сунул пистолет за пояс и характерно потряс рукой предо мной. Я протянула ему икону. И в следующее мгновение он рухнул, как подкошенный с иконой в руках.

— Она его убила?

Я не знала, что в большей степени испытываю — удивление или потрясение.

— Жив он. В обмороке. — Дарио подошел и проверил пульс у Марко.

Я подняла портрет с пола, невольно погладила изображение, думая о том другом.

— Пойду, поставлю его на место.

— А я пока свяжу его, — кивнул Дарио.

Когда вернулась в комнату, Марко лежал со связанными поясом от моего халата за спиной руками, а Дарио говорил по телефону.

— Вызвал полицию, — объяснил он. — Пусть дальше они с ним разбираются.

Минут через пятнадцать явились двое в форме. Все это время Марко продолжал находиться в отключке. Уж не знаю, что им сказал по этому поводу Дарио, но в итоге к нам у них претензий не было. Они унесли неподвижного пленника, и мы остались в тишине, словно ничто и не нарушало ее.

— Давай обсудим все завтра, — предложила я, чувствуя невероятную усталость, словно не спала несколько суток подряд.

Оказавшись в постели, я сразу же уснула, не успела закрыть глаза. Когда проснулась, испугалась. На часах стрелки приближались к двенадцати. Не в моих правилах спать так долго. Подскочила, кое-как пригладила волосы и отправилась на поиски Дарио. Чуть не завизжала от радости, когда на кухне, рядом с ним увидела Олесю. Они сидели за столом, чинно прихлебывали чай и тихо беседовали.

— Ну, наконец-то! Я думала, ты будешь дрыхнуть до вечера, — заголосила Олеся с видимой радостью.

Как же я соскучилась по ее улыбке, жизнерадостному лицу, по ней… Я тискала ее не меньше десяти минут. Сбегала за подарком и торжественно его вручила. С удовольствием наблюдала, как она восторгалась каждой безделушкой, доставая их из пакета.