И это, по всей видимости, не осталось без должного внимания.

Из-под дерева, что росло на ближайшей темной клумбе, в мою сторону не спеша направились три фигуры. Почему-то без традиционного кадрежа типа «скучаешь, крошка» или «как пройти в библиотеку». Молчаливые какие-то ухажеры.

Посланники трафаретного Спрута?

Дилеры?

Я сосредоточился для начала разговора, собрался с духом: стартовая коммуникация очень важна при любом общении. Первые впечатления при знакомстве наиболее точны и органичны.

Но не произошло ни разговора, ни коммуникации, ни знакомства.

Меня просто ударили обрезком трубы.

А поговорить?..

Эх, кака краса – девичья коса!

А ведь она мне жизнь спасла. По факту. Попади труба на кость – хрумкнуло бы только так! Ведь чувачок с клумбы бил девочку явно на убой, даром что это не совсем по-джентльменски.

Начало удара я все же заметил. Был настороже – готовился ж к трудным переговорам, дипломат хренов. Даже руки засунул в карманы, мол, мирные у меня намерения, парни. Не обижу никого…

Не прокатили мои знаки дружелюбия. Меня обидели.

И труба нацелилась мне прямо в висок. От неожиданности я вжал голову в плечи, дернулся в сторону и отвернулся инстинктивно – удар пришелся вскользь по затылку. А там – канат! Подушка безопасности, так сказать. Тоже, конечно, чувствительно, но не смертельно.

Удар сшиб меня с лавочки, и я кубарем покатился по газону.

Кажется, лопнул один из ремней грудного муляжа – дышать стало легче. Ну ведь нет же худа без добра, правда ведь? И… эй, люди! Вы что, не видите, что тут девочку побить собираются? Даже почти уже побили!

Народ в парке почему-то должным образом не среагировал – на помощь обиженной девочке не рванул никто. А чувак с трубой снова шагнул ко мне, на ходу начиная замахиваться.

Его подельники не спеша с двух противоположных сторон обходили кучку хлама, коим я сейчас живописно и являлся. А краем глаза я заметил, что к месту нашего развлечения все же потянулись неторопливые тени – покуривая, допивая винишко на ходу и приобнимая за шею немногочисленных подруг, выглядевших шалавистей даже, чем я сейчас. Вряд ли они все стремились помочь несчастной девочке с косой!

Они что, все тут заодно? Да их же здесь… тьма-тьмущая.

Перспективненько!

Сознание все еще изумлялось грандиозному численному перевесу, а ноги уже свою работу делали. На автомате. Нет, не бежали, конечно, – смысла нет. Одна зацепом зафиксировала ближнюю стопу «трубадура», а вторая от души врезала каблуком по большеберцовой кости чуть ниже колена. И ограничивать себя, дабы не навредить окружающим, мне сегодня совершенно не хотелось. Колено нападающего выгнулось в обратном направлении. Как у кузнечика. «Трубадур» заорал, выпустил трубу из рук и рухнул на газон рядом со мной. Я, даже не задумываясь, кувыркнулся назад через голову: рефлексы долгих тренировок – дистанция должна быть разорвана. Причем чертова коса чуть на горло не намоталась. Снова против меня?

Справа и слева ко мне уже подбегали. Тоже нет времени мечтать – тело всё и само знает: с опорой на две руки и согнутую в колене левую ногу правой резко описываю вдоль земли широкую окружность пяткой вперед. Хоу саотуй, в классическом ушу – задняя нижняя подсечка. Можно было, конечно, и переднюю – цянь – но она менее амплитудна, сложнее в исполнении и все же требует сознательного контроля.

А меня сейчас вели рефлексы.

Тот, кто был слева, охнул и боком завалился на землю. А правого сбить не удалось – не хватило крутящего момента и персонального веса: тип оказался до обидного тяжелым. Щиколотка болезненно врезалась в твердо стоящую ногу, и вертушка на этом остановила свое смертельное вращение. Тут же мне врезали свободной ногой по ребрам. А нечего останавливаться!

Недолго думая я крутнулся на земле и обеими руками ухватился за ноги обидчика. Обнимал как близкого родственника! Крепко и со страстью. К тому же навалился плечом на его колени, чтобы «близкий родственник» не стоял как… «бедный родственник», а тоже завалился на наш гостеприимный газон. Коряво, нетехнично, но… по крайней мере, по ребрам бить перестали.

Где же мои ангелы-хранители? Почему не летят?

Там у них рейс задерживают, что ли, по техническим причинам?

Пока боролся с третьим, который и правда оказался довольно-таки упитанным хулиганом, неожиданно снова прилетело ногами по бокам. Почти дуплетом с двух сторон! Видимо, подоспела уже неспешная пьюще-куряще-шалавозажимающая братия. Мне даже показалось, что они и пинают меня как-то лениво. Без энтузиазма. Хотя и… болезненно, этого не отнять.

Я бросил мусолить по грунту толстяка и ласточкой нырнул в самую гущу приближающихся теней. Запутать хотел. Сгруппировался, приземляясь, и сделал по инерции два кувырка вперед через голову, расталкивая в полете какие-то неповоротливые тела. На излете нога пришлась во что-то мягкое, истошно взвизгнула девчонка. Сбоку возмущенно заревели и снова стали меня пинать. Устроили тут футбол, понимаешь! Я снова закрутился ужом, подтянул ноги к подбородку и опять попытался повторить свой маневр с прыжком и кувырками. Не вышло. На взлете голова сразу врезалась кому-то в бок, и мы покатились кубарем, жарко обнимая друг друга. Еще один «родственничек»…

И тут где-то неподалеку от меня свирепо заорал Аниськин:

– А ну всем стоять! Стрелять буду. Гады!..

Стрелять?

Неплохо бы, но нет у него никакого… «стрелять». На пушку берет!

С размаху влепив своей жертве обоими кулаками по маковке, я по-пластунски между пинающих меня время от времени ног заскользил в сторону дорогого мне голоса. Где ты, Аниськин? Твой Фантомас ползет к тебе! А! Вот же он. И снова здрасте!

Напарник больше никого не пугал.

И никого не бил. Он всех… ломал! Всех, до кого мог дотянуться. Хватал вражин за что ни попадя, сжимал своими ручищами и выпускал бедолагу уже в падающем и визжащем состоянии. Методично и размеренно. Как фермерский комбайн на уборке зерновых, лишь вздрагивая слегка от наносимых ему со всех сторон ударов. Видимо, колосков для комбайна оказалось чрезмерно много! Они обступили Аниськина, как мартышки-бандерлоги – медведя Балу, и уже пытались всей массой завалить его на землю.

А вот мне бить никто не запрещал!

Воспользовавшись потерей ко мне интереса, я, даже не успев еще толком подняться на ноги, стал раздавать увесистые плюхи направо и налево зажатой в кулаке свинчаткой. После крайне болезненных для собственных пальцев ударов по лбам и челюстям предпочел метить в более мягкие ткани. И это оказалось гораздо эффективнее! В мгновение ока оказался около Аниськина, обрушив на землю очередного чувачка, который пытался за шею притянуть моего напарника к земле.

Аниськин расправил плечи.