Ему удалось с превеликим трудом сдержать себя, да и то спас его Перунов жрец, как раз в эту минуту вышедший из ворот капища, чтобы благословить уходящих. Хазары недовольно расступились, и старик торжественно благословил всех сразу, обещая молиться за них, испрашивая милости у богов. От его слов девушки заплакали — жрец говорил с отъезжающими как со смертниками, судьба которых известна.

Хазары торопились, они оттеснили жреца и погнали всех людей прочь из города, к реке. Следом за ними двинулись их родственники и княжеская дружина во главе с самим князем Малом — проследить, чтобы все было по уговору.

Саженях в ста ниже по течению, недалеко от пристани, берег был песчаным и пологим. Песок был истоптан скотом и птицами. Вдоль берега тянулись луга и перелески, озаренные солнцем, и река плыла мимо них лениво и ласково. Маленькие волночки набегали на мокрый песок.

Здесь, на берегу, издавна в Ореховце метали жребии.

Хазары, щелкая плетьми, отогнали толпу провожающих подальше. Двенадцать жребиев из предназначенных для юношей и столько же для девушек были специально утяжелены немного с одного конца, но на внешний вид все они были одинаковы. Жребии ссыпали в мешки, чтобы никто не мог перебирать их, выискивая тот, что полегче. Несколько хазар внимательно следили, чтобы люди не задерживались в выборе и, взяв жребий, сразу отходили к воде.

Буян шел перед Властимиром и, запуская руку в мешок, обернулся и шепнул князю:

— Бери верхний — я подложил!

Тот кивнул — им нужно было получить заведомо тяжелые жребии, чтобы попасть в число тех, кого отведут к Змею.

Всех выстроили на берегу у небольшого обрывчика, где было удобно метать жребии. По сигналу все жребии сразу полетели в воду и упали с согласным всплеском. Тотчас же несколько из них камнем пошли ко дну, а люди с берега следили за ними жадными взорами — каждый пометил свой жребий и теперь старался разглядеть, утонул он или нет.

Заметив, что его жребий спокойно поплыл вниз по течению и не собирается тонуть, какой-то подросток с криком радости прыгнул в воду, ловя его. Все прочие, не обращая никакого внимания на хазар и их плети, попрыгали в воду. Те, чьи жребии утонули, торопились выловить жребии счастливчиков и содрать их метки прежде, чем кто-нибудь это заметит. В одном месте на мелководье вспыхнула драка из-за жребия, хазары кинулись разнимать. Виновником оказался тот самый семнадцатилетний юноша, у которого когда-то точно так же увели брата, — он попытался отнять жребий у мальчишки помладше, но тот вцепился в его руку зубами. Не тратя времени на разбирательство, хазары отвели к обозу обоих драчунов, вручив спорный жребий первому попавшемуся парню, протянувшему к нему руку.

Жребии Властимира и Буяна поплыли рядом, словно связанные, в камыши. Друзья поспешили за ними и настигли их в тот самый миг, когда один из них, булькнув, утонул. Второй же плыл дальше, словно был сухим листом.

Взглянув на него, Буян вытаращил глаза — плыл его собственный жребий, не только отлитый по княжьему приказу из свинца, но и утяжеленный гвоздем. Жребий Властимира лежал на дне. Друзья смотрели на жребий Буяна.

— Это что же выходит? — дрогнувшим голосом промолвил гусляр. — Как же это?

— Это значит, что мне идти, а тебе оставаться.

— Но мы не можем порознь! Вспомни — всякий раз, как мы разлучаемся, что-нибудь непременно случается: то угры нас поодиночке чуть не убили, то птица Сирин, а потом и Сур-Топаз… Совсем недавно Лихо в Купалину ночь… Не должны мы быть порознь — иначе погибнем без славы!

Он пробовал утопить свой жребий, но тот упрямо всплывал, словно его толкали снизу.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Буян. — Он же тяжелее любого!

— Знать, доля твоя такая — остаться жить. А мне…

Буян схватил его за локоть:

— Не можем мы так все оставить. Погоди, я достану себе другой!

— Где? По всей реке шарить будешь?

— Нет, свой кому-нибудь отдам.

Буян выхватил не оправдавший надежд жребий из воды и только успел оглянуться, ища кого-нибудь, как к ним, заметив, что они слишком долго беседуют, с берега спрыгнул хазарин.

— Что там? — спросил он, указывая концом плети.

— Жребий, — быстро ответил Властимир. — Чей?

— Не знаю, — сказал Буян. — Чужой какой-то. Я свой ищу!

— Покажи.

Гусляр разжал ладонь.

— Что, утонул? — спросил хазарин.

— Да, — ответил Буян. — Мой на дне, а этот… Эй, чей жребий? — закричал он во весь голос.

Хазарин несильно вытянул его плетью.

— Врешь, — оскалился чужак. — Не бывало еще такого, чтоб человек ради другого от доли своей отказался. Из вас двоих жребий у тебя, значит, ты, — он ткнул концом плети во Властимира, — едешь с нами… — И добавил, угрожающе тряхнув плетью перед носом Буяна: — Ложь! Не лги нам!

Он что-то сказал по-хазарски остальным. Двое присоединились к нему, окружили Властимира и увели. Буян остался стоять по колено в воде, сжимая в кулаке бесполезный кусок свинца, оправленный в дерево. Потом размахнулся и с силой забросил его подальше. Жребий отлетел на десяток саженей, но опять не утонул, а поплыл вниз по течению.

На берегу Буян выяснил, что жребий Беляны тоже утонул. Среди девушек ссор было меньше, но слез и криков больше: у кого-то оставались женихи. Беляна, когда ее вели от реки к остальным избранницам, визжала, рвала на себе волосы, каталась в истерике, падала хазарам в ноги, но те уже углядели ее красоту и молча толкнули к прочим.

Оставшиеся счастливцы бросились к своим семьям и поспешили в город, подальше от реки, где уже поднимался плач матерей, сестер и невест. Буян смешался с толпой, упрямо стараясь спрятать непрошеные слезы. Ему даже не дали проститься с князем, лишив возможности незаметно передать ему оберег. Конечно, резанец все равно не смог бы им правильно воспользоваться, хотя в момент настоящей опасности знаков, подаваемых оберегом, не поймет только мертвец. Но тот хазарин успел рассказать про Буяна остальным, и его все отгоняли, как назойливую муху.

Кругом стоял плач и шум, но Властимир словно ничего не слышал. Он целиком ушел в обдумывание планов и даже не видел, как к нему пытался пробиться Буян. Пленников согнали в два ряда и на всякий случай связали одной веревкой. Она была достаточно длинной, чтобы не мешаться при ходьбе, но она же и не давала им разбредаться, особенно пока им придется идти по перелескам и знакомым местам — хазары знали, что славянин, если захочет, способен раствориться в лесу бесследно, как вода в сухой земле.

Полоняников провожали за ворота их семьи. Когда их Уже выводили из города, Властимир оглянулся на толпу провожающих. Княжеская дружина сдерживала народ, сам князь Мал замер чуть впереди. Он пустым взором следил за удаляющимся караваном. В первом ряду стоял Буян, судорожно прижав руки к груди. Он впервые был неулыбчив, и князю показалось, что неунывающий гусляр плачет.