полностью сгорела ткань одежды, а металл доспехов припёкся к коже. Эльф был в сознании и, похоже, всё чувствовал. От понимания этого у Ривиан дрожали руки, а на глаза наворачивались слёзы. Лекари втроём держали несчастного, пока знахарка пыталась напоить его усыпляющим снадобьем, но воин не мог сделать глоток, задыхаясь от боли и сотрясаясь всем телом.

С поля боя его притащил на себе Нолдо, сидевший теперь в стороне и самостоятельно перевязывающий обожжённые руки. Больше раненых не было, и понимание этого скорее ужасало, нежели радовало.

Светловолосый эльф сдавленно вскрикнул, лекари сильнее придавили его к столу.

— Говори с ним, — сказал на ухо Ривиан Нолдо, закончив с бинтами. — Рассказывай что-нибудь, отвлекай.

— Но что? — дева безуспешно пыталась смаргивать слёзы.

— Что угодно. Главное, не молчи. А я пойду обратно.

Эльф не пояснил, куда ушёл, однако и так всё было ясно.

На негнущихся ногах подойдя к обожжённому воину, стараясь не смотреть в страшно искажённое муками лицо, Ривиан осторожно взяла сведённую судорогой руку и, заставляя себя не замечать, как знахарка пытается отмачивать приплавившиеся стальные доспехи, чтобы не отрывать их вместе с кожей, тихо запела первое, что вспомнила — любимую колыбельную из детства:

— Память прольётся дождём с небес:

Ночь наступила, и ветер стих.

В мире подлунном полно чудес,

Речь поведу об одном из них.

Промокнув пот и слёзы с лица эльфа, стараясь не задевать обожжённые участки кожи, дева взглянула в светло-зелёные глаза, смотревшие с мольбой о помощи.

— В давние дни, говорят, жила

Юная дева в лесной глуши,

Силою слов исцелять могла

Раны на теле и боль души.

Мокрая дрожащая рука вздрогнула, больно сдавила ладонь Ривиан. Эльфийка не хотела знать, что сейчас сделала знахарка, доставив этому несчастному новые муки, поэтому просто смотрела в светло-зелёные влажные глаза. Казалось, взгляд начал мутнеть, расфокусироваться, это могло означать только одно, поэтому дева очень хотела верить, что ей померещилось. Продолжая напевать, Ривиан погладила холодеющие пальцы:

— Искренность взгляда и шёлк волос,

Лёгкость движений и запах трав.

Деву прозвали Принцессой Роз

За красоту и отважный нрав.

Лишь от себя отвести беду

Тщетно пыталась она сама,

Ведь розы не будут цвести в саду,

Если наутро придёт зима.

Там, где гуляла Принцесса Роз

Нынче лишь пепел и вороньё —

Северный Ветер её унёс

И заточил во дворце своём.

Прочно от мира отгородил,

Сеть заклинаний замкнув в кольцо,

Чтоб из живущих лишь он один

Мог любоваться её лицом.

Пробовал всё: и хвалу, и лесть —

И постепенно вошёл во вкус:

Сколько подарков дарил — не счесть,

Чтобы добиться взаимных чувств.

Только принцесса опять грустит,

Участь оплакав свою стократ:

Ведь незачем розам в саду цвести,

Если никто не заходит в сад.

С улицы донеслись крики, призывающие в бой, Ривиан содрогнулась, узнав голос и представив Алмарила, умирающего от ожогов у неё на руках, однако, услышав, что, стоило ей замолчать, раненый воин снова застонал, судорожнее сжимая холодеющую мокрую ладонь, эльфийка заставила себя не думать про бывшего друга: он пока ещё жив и здоров, сам о себе позаботится. Главное, чтобы её собственные родные братья не пошли в бой! Только не они! И не Сулион!

— Где-то во льдах потерялась цель,

Мир скрыла снежная пелена…

Но сколько бы здесь ни мела метель,

Вслед за зимою придёт весна.

Северный Ветер не ждал врагов

И волноваться не стал всерьёз,

Что послан на север был Чёрный Волк,

Чтобы покончить с Принцессой Роз.

Прежде сомнений таких не знал,

Зверь, что был выучен убивать,

Только при взгляде глаза в глаза

Он не осмелился меч поднять.

Без оправданий и лишних слов

Волк предложил ей уйти с собой —

Чтоб роза для всех расцветала вновь,

Как предназначено ей судьбой.

Отсоединённый, наконец, от тела оплавленный кровавый нагрудник с глухим звоном упал на пол, эльф протяжно застонал, дёргаясь в держащих его руках. Знахарка принялась смазывать и прятать под бинтами изуродованную плоть, шепча что-то себе под нос.

— Видел лишь новой весны рассвет, — дрожащим голосом продолжала Ривиан, — как они выбрались за порог.

Северный Ветер погнался вслед,

Только проворней был Чёрный Волк.

Вечно себе задаём вопрос,

Где потеряем мы, где найдём…

Так полюбила Принцесса Роз

Чёрного Волка, а он — её.

Силу волшебную отдала,

Чтобы навеки остаться с ним,

Полную чашу добра и зла

Им предстояло испить двоим.

Рука начала разжиматься. Взгляд светло-зелёных глаз стал бессмысленным, лишь тень мольбы осталась немым вопросом: эльф понимал, что умирает, и не успеет дослушать историю до конца, но так хотелось узнать финал! Ривиан беспомощно оглянулась на знахарку, и та обречённо кивнула, отходя с бинтами и отварами в сторону. Из последних сил сдерживая слёзы, дева погладила мокрые, измазанные сажей волосы воина и, наклонившись ниже, прошептала, не в силах даже говорить вслух, не то что петь:

— Нынче не знают в краю теней,

Было ли всё это или нет.

Но розы цветут с каждым днём пышней,

И не бледнеет их алый цвет.

Посиневшие губы чуть заметно улыбнулись и застыли.

С улицы снова донеслись голоса, но слов разобрать не удалось. Ривиан отпустила мёртвую ладонь, села на пол рядом со столом и зарыдала. Дева никогда раньше не видела этого эльфа, а, случайно встретив, прошла бы мимо, не заметив, но теперь он стал для неё важнее самого близкого родственника, навек оставшись в памяти тем, кому не удалось помочь.

***

— Планы меняются. Выступайте!

Карнифинвэ вздрогнул, не ожидав нового приказа.

«Меня посылают в бой? — ужаснула мысль. — А если я погибну? А вдруг подведу?!»

С растерянностью и ужасом посмотрев вокруг, юный Нолдо понял, что в атаку поведёт один из командиров войска Астальдо, и его отряд превосходит числом верных Карнифинвэ.

— Червя атаковала слишком малочисленная и неопытная армия, — пояснил Нолдо, вскакивая в седло и надевая шлем. Карнифинвэ обратил внимание, что воин облачился во многослойную кожу, поверх которой была лишь лёгкая кольчуга, к седлу прикрепил копьё, а за спину повесил мощный лук. — Наша задача — не давать чудовищу отдыхать.