Она позвонила в дверь, и ей открыла какая-то незнакомаядевушка. Это была служанка в накрахмаленном платье, с кислым выражением лица,толстыми черными бровями. Она испытующе посмотрела на водителя такси, которыйзаносил в комнату чемоданы.

– Я вас слушаю.

– Меня зовут мадам Филипс, я дочь месье де Морнэ-Малля.

Юная служанка кивнула, не выражая ни удивления, ни интересапо поводу ее приезда. Рафаэлла улыбнулась.

– Мой отец дома?

Служанка опять кивнула, глядя на нее странным взглядом.

– Он наверху.

Было уже восемь часов вечера, и Рафаэлла не была уверена,что застанет отца дома. Но она знала, что он будет или сидеть дома водиночестве, или же уйдет вечером к кому-нибудь в гости. Было бы совершенноневероятным увидеть здесь многочисленных праздновеселящихся гостей, как в домеее матери. Ее отец был в хорошем смысле менее компанейским человеком ипредпочитал встречаться с людьми в ресторанах, а не дома.

– Я пойду встречусь с ним, – вежливо сказалаРафаэлла девушке, – не могли бы вы быть столь любезной и попросить кого-нибудьиз слуг принести мой багаж в мою комнату? – И потом, сознавая, что, бытьможет, девушка не знает ее комнаты, добавила: – В большую голубую спальню навтором этаже.

– Ой, – вскрикнула служанка и вдруг осеклась,испугавшись сказать лишнее, – да, мадам.

Она кивнула и поспешила в кладовую. Рафаэлла же тем временемподнялась по лестнице. Никакой особой радости по поводу приезда сюда она неиспытывала, но здесь было по крайней мере спокойно, и она могла укрыться отпостоянной суеты, царившей в доме ее матери в Испании. После этого второгопереезда она решила, что, как только продаст свой дом в Сан-Франциско,обязательно обзаведется своим уголком. Она подумывала о том, чтобы купитьнебольшой участок земли неподалеку от Санта-Эухении, построить там небольшой домикпо соседству с основным имением. А пока он будет строиться, она сможет жить вСанта-Эухении. Это будет для нее великолепным поводом не жить в городе. Все этоона также хотела обсудить с отцом. Он занимался управлением ее собственности стех пор, как она уехала из Сан-Франциско. И теперь она хотела узнать, в какомсостоянии находятся ее дела. Через несколько месяцев она собиралась вернуться вКалифорнию и закрыть дом навсегда.

На миг она в нерешительности застыла возле больших, искусноинкрустированных двойных дверей в кабинет ее отца, но затем решила сначалазайти в свою комнату, снять пальто, помыть руки и причесаться. Она неторопилась встретиться с отцом. Она предположила, что он сейчас читает в своейбиблиотеке или просматривает документы, покуривая сигару.

Ни на минуту не прекращая думать о том, что делает, онаповернула большую бронзовую шарообразную ручку. Прежде чем войти, ей пришлосьоткрыть две пары двойных дверей. Когда же она наконец вошла, ей сначалапоказалось, что она ошиблась комнатой. Перед ней была высокая крупнаяблондинка, которая сидела за ее туалетным столиком в голубом кружевном пеньюарес пушистым воротником. Она встала и пошла навстречу Рафаэлле, разглядывая ее сбесстыдным любопытством. Рафаэлла обратила внимание, что ее голубые сатиновыетапочки подобраны в тон к пеньюару. На какой-то бесконечный миг Рафаэллазастыла, не в состоянии понять, кто эта женщина.

– Я вас слушаю.

Она властно смотрела на Рафаэллу. Рафаэлла же решила, что еесейчас попросят выйти из собственной комнаты. И тут она сообразила, что у ееотца могут быть гости, она приехала сюда без предупреждения. Но это казалосьнемного странным, ведь гостья могла спокойно переночевать в желтой или золотойгостиной на третьем этаже. Но i даже не пришло в голову задаться вопросом,почему ее поселил своих странных гостей в ее покоях, а не в гостиной.

– Простите, я думала… – Она не знала, что ейделать: войти в комнату и представиться, то ли вообще исчезнуть без слов.

– Кто пустил вас сюда?

– Я не уверена… Похоже, что новая служанка. –Рафаэлла любезно улыбнулась ей, но женщина лишь злобно спросила у нее, так, чтоРафаэлле показалось, будто этот дом принадлежит этой крупной женщине.

– Кто вы?

– Рафаэлла Филипс. – Она слегка смутилась, аженщина тотчас же остановилась.

Рафаэлле показалось, что она уже где-то видела ее раньше. Еелицо, походка казались Рафаэлле знакомыми, но она не могла вспомнить, где онивстречались. В будуар вошел ее отец. На нем был красный шелковый халат, волосыхорошо уложены и напомажены. Однако на нем не было ничего, кроме слегкараспахнутого халата, выставлявшего напоказ его мохнатую седую грудь и босыеноги.

– Ой! – Рафаэлла отпрянула, будто вошла в дверь, вкоторую никогда не должна была входить. Но теперь отступать уже поздно. Оназастала момент их тайного свидания, и это совершенно сразило ее!

– О Боже! – Теперь Рафаэлла стояла как вкопанная,глядя на своего отца и на блондинку, жену одного из самых влиятельных членовкабинета министров Франции.

– Пожалуйста, оставь нас вдвоем, Жоржетта. – Голосего был строгим, но лицо выражало волнение. Женщина покраснела иотвернулась. – Жоржетта… – Он сказал это мягким голосом, указываявзглядом на будуар. Женщина исчезла. Отец и дочь остались вдвоем. Он плотнозапахнул халат.

– Могу я спросить, что ты здесь делаешь, в этойкомнате, почему ты меня не предупредила?

Она долго смотрела на него, прежде чем ответить. Неожиданногнев, который она могла бы испытывать год назад, вдруг проявился в ней с такойсилой, что она не могла с ним справиться. Медленным шагом она шла емунавстречу, глядя на него с таким выражением, которого он еще никогда не видел вее глазах. Он инстинктивно оперся о спинку стула, стоявшего рядом с ним. Привиде своей дочери в таком состоянии у него внутри все похолодело.

– Что я здесь делаю, папочка? Я приехала к тебе вгости. Я думала, что приезжаю в Париж увидеться со своим отцом. Это что,удивительно? Возможно, я должна была позвонить и предупредить. Но я решила,почему бы мне не сделать тебе сюрприз. А почему я стою в этой комнате? Да потому,что обычно она считалась моей. Но вот что гораздо более любопытно: что тыделаешь в этой комнате, папа? Ты, проповедующий в своих бесконечных речахмораль святоши. Ты, который вышвырнул меня год назад из этого дома, назвавшлюхой. Ты, который назвал меня убийцей, потому что я, дескать, убила моегосемидесятисемилетнего мужа, который уже девять лет до этого был почтимертвецом?.. А если у господина министра завтра случится сердечный приступ, тычто же, папочка, тоже будешь убийцей? Что, если он обнаружит у себя раковуюопухоль и решит покончить с собой, чтобы облегчить страдания? Ты примешь вину инакажешь себя, как наказал меня? А что, если афера с его женой сломает емуполитическую карьеру? А что будет с ней, папа? Берешь ли ты в расчет ееинтересы? Что ты от нее скрываешь? Какое ты имеешь право заниматься всем этим,когда моя мать сидит в Мадриде? По какому праву ты занимаешься тем, чем я неимела права заниматься с человеком, которого любила? Почему?.. Как ты посмел?!