Давным-давно, в самой глубине музыкальной шкатулки, посреди Черного Леса стояла маленькая хижина дровосека. Крыша у нее была из соломы и мха, а стены из слоновой кости, покрытой дерном. Дровосек исчез много лет назад, но его жена и дочь до сих пор жили здесь, надеясь, что он вернется.

Волосы у дочки были желтые, как кукурузный початок, и вьющиеся, как крученая кудель. Она совсем недавно была личинкой муравья, но уже и не вспоминала об этом.

Несколько лет назад хмурым осенним утром ее отец с топором на плече ушел в лес, и с тех пор они его не видели.

Но вот наступило ясное и ветреное апрельское утро. Жена дровосека пропалывала морковь на огороде. Дочка играла с козлятами в хлеву.

И тут кто-то постучал в дверь хижины.

Прокравшись вдоль боковой стены дома и заглянув за угол, дочка увидела высокого человека в драном черном плаще и заляпанных грязью ботинках. Кожаная повязка скрывала один его глаз, а один рукав рубашки висел пустой.

Тут подошла мать и заглянула дочке через плечо.

— Кто вы? — требовательно спросила жена дровосека у однорукого путника.

Но дочка уже мчалась к нему, крича от радости. Тут дровосек обнял дочку здоровой рукой, прижал ее к груди и закружил вокруг себя под апрельским ветром и ярким солнцем.

— Папа! Папа! — кричала дочка.

— Простите меня! Простите! — плача проговорил дровосек.

— Почему ты просишь прощения? — спросила его жена.

Алекс почесал затылок.

— А я не помню, — сказал он, — просто простите меня за все.

В 1891 году где-то на индийском побережье в устье небольшой речушки росла роща баньянов. Наверху их ветви сплетались и поддерживали бамбуковый настил, служивший полом древесному дому Преподобной Уивер. Крыша у дома была из шелкового полотна, а стен не было вообще. Мебель была сплетена из лозы.

Несколько попугаев, усевшись на ветвях по соседству, внимательно наблюдали за Преподобной.

Уивер, скрестив ноги, сидела на татами. Перед ней стоял большой керамический кувшин, полный влажной глины. Кувшин был покрыт зеленой глазурью. Необожженная глина имела рыжеватый оттенок. Уивер, просунув руку в горлышко кувшина, набрала горсть глины. Достав глину из кувшина, она покатала комок между ладоней и выставила его на деревянную дощечку.

Затем положила рядом другой комок, чуть поменьше. И наконец самый маленький — для Наоми.

Пока Уивер лепила из трех кусочков глины маленькие фигурки, она обдумывала, куда можно поместить возрожденных Алекса, Еву и Наоми. Конечно, они должны остаться одной семьей, это несомненно. Точно так же, как она, Мейзер и Винг, эти трое не смогут жить друг без друга. Может быть, сделать тройняшек? Нет, только не дети. В данном случае это не подойдет.

Ну, тогда пусть это будут мужчина, женщина и ребенок. Но какое время подойдет для них лучше всего? Где, в каком году они почувствуют себя как дома?

— 1973 год, — решила Уивер, прорисовывая ногтем морщину на лбу Алекса. — Аризона. Автовокзал в Таксоне. Должно сработать.

Спайкер торопливо шагала по зеленому фетру бесконечного бильярдного поля. На ней была туника и штаны из черного шелка и мягкие черные тапочки. За спиной висел лук и колчан со стрелами. На кожаном поясе болтались ножны с двумя самурайскими мечами.

Пара бильярдных шаров величиной с дом возникла из ниоткуда и попыталась сбить ее. Они вращались волчком и заходили для нападения то с одной, то с другой стороны.

Спайкер увернулась от них и натянула лук с двумя стрелами. Алмазные наконечники стрел пронзили поверхность нападающих шаров. К стрелам были прикреплены висящие гранаты. Когда шары вновь покатились в ее сторону, они раздавили воткнувшиеся в их поверхность стрелы и подвешенные гранаты. Гранаты были заряжены ангельским светом. Раздалось два взрыва, и на зеленое поле посыпался дождь из обломков слоновой кости.

Спайкер пришлось обойти два кратера, образовавшихся на зеленом поле, которые напоминали два слепых глаза. Она возобновила свой путь к замку Мейзера.

А Спайкер не выносила обходных путей.

Улицы Альбукерка, штат Нью-Мексико, покрывал вулканический пепел в метр глубиной. Легчайшее дуновение ветра поднимало песчаную бурю. На одной из улиц в деловой части заброшенного города стоял грузовик. Внутри его кабины за закрытыми стеклами сидели мужчина, женщина и ребенок. Думаю, я уже упоминал их имена.

— Ну вот, — сказала Ева. — Вот мы здесь. Все вместе внутри этой шкатулки.

— Пап, а как мы вырвемся отсюда? — спросила Наоми дрожа, несмотря на то что на нее была наброшена папина куртка.

— Мы бросим грузовик и пойдем, — сказал Алекс. — Пойдем прямо к выходу.

— Прошу прощения, что поднимаю эту тему, — сказала Ева, — но в последний раз, когда мы так поступили, это затянулось на столетия.

Алекс поднял вверх грязный палец.

— Ага! — сказал он. — Зато мы все недавно уже выбирались. И это меняет дело. Тебя вывела Уивер. Ее вывел Винг, а она вывела меня. Да и шкатулка уже полумертвая. У нас получится. А Наоми поедет у меня плечах.

— Я готова попытаться, — вздохнула Ева. — Идем.

Как только они вылезли из грузовика, машина исчезла. Исчезли и улицы окружавшего их города. Они оказались посреди бескрайной равнины, покрытой сиреневым асфальтом. Небо было затянуто облаками. Они выбрали направление и двинулись в путь.

Не снимая мечей, Спайкер плыла под водой в ледяной глубине широкого, похожего на озеро рва, окружавшего замок Мейзера. Свет просачивался с поверхности колеблющимися туманными зелеными бликами. Она достигла фундамента, сложенного из гранитных блоков, и поплыла вдоль него. Вскоре она доплыла до дубовой двери со вделанным в нее железным кольцом.

Схватившись за кольцо, Спайкер уперлась ногами в гранитные плиты и с трудом распахнула дверь. Затем проплыла в открывшийся узкий проход, выложенный красным кирпичом. Выдохнув несколько пузырьков воздуха в темную воду, Спайкер поплыла вверх. Вскоре она выплыла на поверхность и, глотнув свежего воздуха, вылезла из воды. Она продолжала идти по проходу вверх, пока не нащупала пальцами в стене вторую дверь — маленькую и железную, с замочной скважиной. Заглянув в скважину, она увидела отблески света. Тогда Спайкер достала из-под туники кольцо с отмычками. Вскоре дверь распахнулась.

Спайкер ступила в длинный, залитый светом коридор со стенами из белого пластика, зеленым ковром на полу и бесконечным множеством металлических дверей. Спайкер стояла посреди коридора, вода стекала с одежды на ковер. Она прислушалась к тишине. Она ждала.

И тут по обеим стенам бесконечного коридора все двери, кроме одной, начали медленно открываться.

Спайкер обнажила мечи.

А за той закрытой дверью на письменном столе стояла музыкальная шкатулка. Крышка ее была открыта, и часть деталей заводного механизма вывалилась на стол.