Он смотрит на меня долгим синим взглядом.

И вдруг говорит, спокойно и ровно:

— Я не хотел спрыгивать.

Мне становится дурно:

— Значит, ты все помнишь.

— Я думал, что смогу помочь ей. Я правда так считал. Но она продолжала срываться все чаще и чаще. Я не хотел спрыгивать, но они не оставили мне выбора.

— Кто?

— Отряд, который пришел, чтобы забрать ее. И арестовать меня.

Отряд? Откуда ему известно это слово…

— Ты работал там! В Архиве…

Всем своим существом я жажду, чтобы он все отрицал. Но он молчит.

— Там было не ее место.

— Ты выпустил ее?

— Ее место было рядом со мной. Дома. И, если уж зашла речь о доме, кажется, у тебя есть кое-что мое.

Моя рука невольно тянется к карману, в котором лежит последний отрывок сказки. Я спохватываюсь, но уже слишком поздно.

— Я не чудовище, Маккензи, — говоря это, он делает шаг мне навстречу и протягивает руку, но я отскакиваю назад. Сузив глаза, он опускает руку. — Попробуй соврать мне, что ты бы этого не сделала, — говорит он, — что ты не забрала бы Бена домой.

Перед глазами я вижу Бена, который только что проснулся и уже срывается, и себя, опустившуюся перед ним на колени и повторяющую, что все будет хорошо и пора домой. Но я бы не стала. Я не зашла бы так далеко. Потому что когда он оттолкнул меня, я увидела правду в его чернеющих глазах. Я поняла, что это больше не мой брат. Это не Бен.

— Нет, — говорю я, — я не зашла бы так далеко.

Я делаю еще один шаг назад, к повороту. Оуэн перегораживает мне путь к помеченным дверям. Если мне удастся ускользнуть в Архив…

— Маккензи, — он снова протягивает мне руку. — Прошу тебя, не надо…

— А что было с теми людьми? — спрашиваю я, пятясь к повороту. — Маркусом, Элейн и Лайонелом? Что с ними произошло?

— У меня не было выбора. — Он следует за мной по пятам. — Я пытался держать Регину в комнате, но она была слишком расстроена…

— Она срывалась! — говорю я.

— Я прилагал все силы, чтобы помочь ей, но я не мог быть постоянно рядом. Те люди видели ее. Они могли все разрушить.

— И ты их убил.

Он угрюмо улыбается.

— А что бы, по-твоему, сделали в Архиве?

— Не это, Оуэн.

— Не будь такой наивной, — отвечает он, злобно сверкнув глазами.

Поворот всего в паре шагов от меня, и я бросаюсь туда, но Оуэн говорит мне вслед:

— Я бы не стал этого делать.

Я не могу понять почему, пока за углом не сталкиваюсь с взбешенной Историей лицом к лицу. За ней стоит еще дюжина таких же. Они сверлят меня своими черными глазами.

— Я сказал им, что придется немного подождать, — говорит Оуэн, когда я отступаю на его часть прохода, — и я всех их выпущу на свободу. Но они, похоже, уже теряют терпение. Я тоже. — Он протягивает руку. — Окончание сказки.

Он говорит мягко и спокойно, но я вижу, что его поза слегка изменилась: едва заметный разворот плеч, коленей и рук. Я собираю волю в кулак.

— У меня его нет, — лгу я.

Оуэн протяжно, разочарованно вздыхает.

Он в мгновение ока пересекает разделяющее нас пространство, но я приседаю, достаю нож и целю ему в грудь. Его рука перехватывает мое запястье и ударяет о стену с силой, достаточной, чтобы размозжить кости. Он ловит другую мою руку, и прежде чем я успеваю лягнуть его ногой, вжимает меня в стену, придавливая телом. Ребра ноют под его весом. Меня душит тишина.

— Мисс Бишоп, — перехватывает он меня покрепче, — это очень плохая идея для Хранителя — носить с собой оружие.

Что-то хрустит у меня в запястье, и, задохнувшись от боли, я разжимаю пальцы, и нож со звоном падает на пол. Оуэн выпускает меня, и я бросаюсь в сторону. Но он успевает поймать нож одной рукой, а меня — другой. Снова сжав меня в объятиях, он подносит лезвие к моему подбородку.

— На твоем месте я бы не слишком трепыхался. Я шестьдесят лет не держал свой нож в руках. Мог потерять навык.

Он проводит рукой по моему животу, затем по бедру и засовывает руку мне в карман. Нащупав там записку и кусочек металла, облегченно вздыхает. Не опуская ножа от моего горла, целует меня в волосы и показывает мне свою находку.

— Я уже начал волноваться, что картины там больше нет. Я не рассчитывал так долго отсутствовать.

— Это ты спрятал обрывки сказки?

— Я, но дело в том, что прятал я не сказку.

Убрав нож от моего горла, он подталкивает меня вперед. Я смотрю, как он выбрасывает записку и раскладывает кусочки металла на ладони. Кольцо, стержень и прямоугольник.

— Хочешь, покажу фокус? — кивает он на кусочки.

Спрятав прямоугольник в ладони, он вставляет заостренный конец стержня в отверстие, просверленное в кольце, и подкручивает их. Затем достает прямоугольник и вставляет его выщербленной стороной в выемку на стержне.

И показывает мне свой жуткий конструктор. У меня кровь стынет в жилах. Он гораздо грубее того, что дал мне Роланд, но сомнений быть не может.

Ручка, стержень, зубцы.

Ключ Отряда.

— Не впечатлил, — говорю я, баюкая раненую руку. Когда пытаюсь пошевелить пальцами, я испытываю сильную боль. Но мой ключ висит на здоровой руке, и если мне удастся найти дверь на Возврат…

Я оглядываюсь, но ближайшая дверь с белым кружком — в нескольких метрах от Оуэна.

— А должен был, — отвечает Оуэн. — Нужно отдать тебе должное: без тебя я бы не справился, рад это признать.

— Я тебе не верю, — говорю я.

— Я не мог рисковать сам. Что, если бы Отряд вышел на меня, пока я искал бы фрагменты ключа? Что, если они оказались бы не на своем месте? Нет, это, — и он поднимает ключ, как трофей, — благодаря тебе. Ты вручила мне ключ, который способен открывать двери между мирами, ключ, который поможет мне уничтожить Архив одним махом.

Меня обуревает злость. Интересно, успею я свернуть ему шею до того, как он проткнет меня ножом? Я аккуратно делаю шаг вперед. Он не двигается.

— Я не позволю этому случиться. — Мне нужно отобрать у него ключ прежде, чем он распахнет все двери. Словно услышав мои мысли, он прячет ключ в карман.

— Ты не обязана стоять у меня на пути.

— Нет, обязана. Это моя работа, Оуэн. Останавливать любые Истории, какими бы помешанными они ни были, и не позволять им выбраться наружу.

— Я просто хотел вернуть сестру, — говорит он, покручивая нож на пальце. — Они сами виноваты в том, что дело приняло такой оборот.

— Такое ощущение, что ты способствовал этому. — Я украдкой делаю еще один шажок.