Он заметил, что отстал от спутников, и пустился догонять. Но неожиданно, резко и упрямо выскочил из программы, свернул из тоннеля на лестницу, ведущую вверх. И оказался на галерее вокруг круглого, как аквариум, необъятного, полного света и звуков, зала. Кузьма посмотрел с галереи вниз с чувством, какое испытал во втором классе на экскурсии в планетарий. Даже Блюхер выглядел бы здесь мелковато. То есть он уже именно вовсе никак не выглядел, затерялся. А пионер Кусенька и вовсе отстал от экскурсии, и похоже, навсегда… Вдруг среди десятков снующих внизу желтых и красных касок он увидел три белые, Кафтанов, Кульбер и Блюхер. Нет, ему не захотелось найтись, он не стал спускаться, но отправился по галерее вдоль стены, вдоль огромной окружности, дошел до небольшой площадки, нависшей над залом, на ней и остановился.

В стене над площадкой, в солидной металлической оправе зияла круглая дырка размером с детский кулачок. Кузьма в нее заглянул. В ней было чернехонько. «Ни зги не видать!» – сказал он себе и приложился к дырке ухом. Из черной бесконечности доносился отчетливый звук, как будто кто-то шуруп в металл вкручивал… Чанов оторвал ухо от дырки и снова глянул с галереи в зал. Внизу прямо под ним стояли, задрав головы, трое в белых касках, а рядом с ними собралось еще человек пять – в разноцветных. Кузьма помахал им рукой. Ему тоже стали махать, а один, скорее всего Кафтанов, что-то коротко прокричал. Голос прозвучал гулко, неразборчиво, но Кузьма не догадаться не мог и спустился по ближайшей лестнице в зал.

Пока спускался, ему на ум неожиданно пришла одна очень важная и тревожная мысль: «Работает ли здесь, в толщах юрского периода, мобильный телефон?..» Наверняка – нет!

Эта догадка его потрясла куда больше гигантских детекторов. Он понял, что, оказывается, ждет – каждый миг ждет телефонного звонка от Сони Розенблюм.

Экскурсия продолжилась. Кафтанов даже похвалил Кузьму, издателя журнала «Фонарь»:

– Вы отыскали ключевой объект в этом зале. Отверстие, к которому вы прикоснулись, и даже заглянули – как раз то самое! Через него пойдет пучок движущихся частиц невиданной доселе энергии. Их скорость составит 99,9 % от скорости света… Отсюда они вылетят, столкнутся с мишенью, и осколки вещества попадут на детектор. Пока что в зале пусто, но здесь и будет происходить самое главное, ради чего мы работаем… Пошли дальше…

И они пошли в главный тоннель, где была проложена бесконечная серебристо-синяя труба – для частиц, летящих почти со скоростью света. В нее-то Чанов и заглядывал – вот она, кроличья нора, вид сбоку.

Но Чанов толком уже не мог ни видеть ничего, ни думать, его мучил один вопрос: настало ли то время, то загадочное «завтра вечером», о котором вчера ночью возле ржавого орешника говорила Соня?.. Кузьма вытащил мобильник – хотя бы время посмотреть. И услышал над ухом:

– Мобильный сигнал сюда не поступает. Ждешь звонка? – спросил Блюхер.

– Хотел время посмотреть. У тебя есть часы?

Вася опустил глаза на циферблат своих «Командирских» часов и ответил:

– Четверть седьмого… Она что, пообещала позвонить?

Оба остановились.

Кузьма дождался, когда Василий снова поднял опущенный взгляд.

– Да, обещала. – Он посмотрел Блюхеру в глаза. – Ты вчера слышал наш разговор?

– Конечно. Дверца брякнула так, что я проснулся.

Кузьма продолжал смотреть на Блюхера пристально и холодно. Но ничего противного в Васе не обнаружил… печаль, пожалуй.

– Скажи, а Дада – тоже ждет Соню? – спросил он Блюхера и подивился своему сдавленному голосу.

– Дада?! – Блюхер «сделал большие глаза», но Чанов ему не поверил. Вася это понял и объяснился: – Ну ты совсем… Да если Соня приедет, Давид тут же куда-нибудь смоется. Даже догадываюсь, куда. В монастырь уйдет. Ведь он же чуть не умер, вспомни!

– Ты считаешь – от любви?

Совсем уж это было глупо, ведь ясно же, что Блюхер дурака валял. Но Кузьме сейчас было совсем все равно, а Блюхер печально покачал головой:

– Думаю, как раз оттого, что не полюбил… Он был не только… ею отвергнут… он и сам себя отверг. – Василий вздохнул. – Потому что, Кузьма Андреич, Соне ведь нужна любовь… только любовь… Только. Ни больше ни меньше. Давид понял, что любви как раз не знает… ему не дано.

Чанов остался стоять столбом. А Блюхер почти побежал, чтоб догнать неутомимого Кафтанова и легкого Кульбера. Когда Чанов догнал спутников, он услышал, как Блюхер говорит им:

– … я тут бы и поселился до самого пуска… Но ведь сегодня нам необходимо съехать из гостиницы …

– Жаль, – огорчился Кафтанов, – мы побывали только на одном из финишей, а я хотел показать вам то место, которое можно назвать стартом. Оттуда частицы материи начнут разгоняться по кругу. Всего километров десять отсюда, но можно вызвать электромобиль…

– Раз Василий принят в CERN, то он еще не раз все увидит… – вмешался Кульбер. – Что касается Кузьмы Андреевича, то мы, кажется, и так его впечатлили достаточно?

– Безусловно! – бодро отозвался Блюхер, поглядев на Чанова.

Они выбрались на поверхность. Там наступили сумерки. Забравшись в микроавтобус, Кузьма заглянул в мобильник: пропущенных вызовов не было, никто не звонил. Когда приехали к Церну, Кульбер сказал:

– Вот, друзья, я записал вам адрес недорогой гостиницы на берегу Женевского озера, под Лозанной, на окраине города Веве… Попросите номера с видом на озеро, – он передал Блюхеру листик с надписью «Hostellerie Bon Rivage». – Вася, как устроитесь, сбросьте мне номер факса в отеле. Завтра до обеда я отправлю вам официальное письмо.

Простившись с Кульбером, Чанов и Блюхер отправились в «Мари Жарден». Смеркалось, и название кафе уже издали сияло горячо, даже восхитительно, совершенно затмевая рекламу кока-колы. «Какое простое и теплое место эта кафешка… особенно после БАКа. И есть очень хочется…» – думал Чанов. Он скосил глаза на Василия и удивился – Блюхер был мрачен. Народу на веранде не было вовсе, да и внутри не густо. Занят был один столик в углу, там пили пиво и негромко разговаривали четверо мужчин. Принять заказ явился красавчик официант.

– Comme toujours[33], – сказал ему Чанов.

– И два пива, – добавил по-русски Блюхер.

– Мне сегодня рулить, – напомнил Кузьма.

– Я выпью оба, – пожал плечами Блюхер.

И в этот момент зажужжал, вибрируя, телефон. Кузьма вздрогнул, да и Василий вскинул глаза. Но через миг именно телефон Блюхера затренькал на ксилофоне жизнеутверждающий «Свадебный марш» Мендельсона.

Вася большой своей лапой бережно поднес маленький телефон к уху.