Пожимаю плечами.

— Тогда я обязан вернуть вам деньги немедленно, потому что именно мой бренд его выпустил.

— Вы Кристоф?! — подскакиваю. — Я как раз вас ждала! Аня Февраль, — протягиваю руку, он с энтузиазмом пожимает. — Нужно позвать Ивана. Тут где-то рядом еще Жан…

— Умоляю, давайте через пять минут. Мне надо посидеть.

В этот момент официант приносит напитки, Кристоф берет пару бокалов, и мы выпиваем за знакомство.

И мне, и ему английский — чужой язык, наверное, поэтому общение складывается. Мы оба используем самые простые фразы.

— Чем вам не нравится платье? Колется? Неудобное?

Упс. После нескольких минут объяснений приходится признаться, что это влияние мужа и его семьи. Сто процентов. Не было во мне раньше такого стеснения! Ноги и ноги, подумаешь.

— Ваш муж влюблен в ваши ноги?

— Не исключаю этого.

Макс по ним, честно говоря, с ума сходит, одни поцелуи чего стоят. Вслух произношу:

— Поэтому неловко демонстрировать их просто так. Вообще неловко, что столько тела обнажено. Моделинг — это реклама, а реклама не синоним обнаженки.

Кристоф смеется.

— Вот именно.

— В остальном ваше платье — прекрасно.

— Спасибо.

Он отворачивается и вздыхает. И я понимаю, что кажется, за две минуты успела обидеть художника, с которым маячил самый дорогой контракт в моей жизни. Захлопываю рот.

Дальше случаются сразу две вещи: подходит Иван и звонит Макс, вызов которого приходится сбросить.

Мы обсуждаем варианты сотрудничества. Долго обсуждаем, и кажется, приходим к соглашению и подписываем бумаги. Иван держится холодно, но я нутром чую: он полностью счастлив. Кристоф ему нравится: он простой, интересный, располагающий. И главное, очень модный. Чуть позже к нам присоединяется Жан, чтобы выпить за удачную рекламную компанию.

Через полчаса я вижу Ивана пьяным в стельку в кругу юных развратных нимф: дела сделаны, можно позволить себе отдохнуть.

Качаю головой. Вечеринка в самом разгаре, плотность звезд на квадратный метр зашкаливает.

Пора, наверное, домой собираться. Жан и Кристоф — просто замечательные, мы много болтаем, обсуждая показы, коллекции и дизайнеров. Ради меня они придерживаются английского, и за это я особенно благодарна.

Кристоф и правда граф, самый настоящий. Ему сорок девять! С ума сойти! Кто бы ему столько дал?! Был трижды женат, содержит шестерых детей, сейчас встречается с известной моделью. И устраивает вот такие приемы.

Выпив стакан воды, я понимаю, что пора сцедиться. Вита-Вита, доченька. Чувствую укол вины за то, что так хорошо провожу время.

Отыскиваю свободную дамскую комнату на втором этаже, где долго сцеживаюсь. Голова слегка кружится. Кажется, я смертельно устала, хочу пить и есть. Нормальную еду! Руки дрожат. В горле пересохло. Да и кожа горит так сильно, что начинаю переживать — не простудилась ли?

Пора домой. Теперь точно. И хотя бы шесть часов поспать непрерывно.

Я открываю дверь и вижу Кристофа. Вдруг понимаю, что он очень мне нужен. Именно он. Сейчас. Подхожу и обнимаю за шею.

А он прижимает меня к стене и впивается поцелуем в шею.

Глава 42

Макс

Закончив речь, я стремительно покидаю зал. Ни с кем не прощаюсь, не даю комментарии журналистам.

Довольно.

Опустошение — достаточно приятное чувство, приправленное легкой растерянностью, будто застали врасплох. Работа проделана, но я не задумывался раньше, что будет, если получится.

Не получалось раньше. Всё время Кусаиновы оказывались хитрее, быстрее, со связями. Взять того же Убейволка, который должен был сидеть в моем кресле и всячески им способствовать.

Не приготовил я праздничных речей во имя успеха. Криминальную сеть Кале накрыли, допросы не прекращаются вторую неделю подряд. Материала там столько, что хватит пару десятков человек повысить.

ОМОН сработал технично — взяли практически всех, кто в списке, в первые же три дня. Остальных отлавливают по одиночке.

Прошлый вечер выдался изматывающим: к дому родителей приехала бабка Кусаиновых, рыдала, кричала, проклинала. Та самая, что с гипсом.

Все хотят жить хорошо и богато. Пользоваться дорогими телефонами, ездить на «Бентли», но в наше время достаточно сложно организовать себе достойное содержание, не имея банального аттестата, не желая сотрудничать и хоть как-то соответствовать времени. Кусаиновы всегда жили хорошо, ни дня никто из них не работал. Наркосеть рухнула, верхушку арестовали, Анхель скрывается, на него, увы, нет практически ничего: темные дела всегда творились чужими руками.

Мне нечего было сказать его матери. Однажды я пообещал ей лично, что закрою их бизнес. Они думали, это невозможно.

На парковке темно. Фуршет наверху в самом разгаре — народ хорошо поработал, может позволить себе отдых. Я был уверен, что напьюсь, когда всё случится. Друзья ждут, телефон обрывают, но сейчас душа требует вернуться к семье.

Жора поздравил коротко. Его единственного из команды, с кем начинали, нет на вечеринке. И к лучшему. Все совершают ошибки на работе, он ошибся в отношении моей жены, а такое не прощается.

Когда Олеся узнала, что я заделал Ане ребенка будучи невменяемым, она простила. Решила спасти, поддержать. Это хороший и правильный поступок верной женщины, я ее безусловно уважаю, но мне это было не надо. Сейчас она собирается выйти за ректора своего университета, искренне желаю им счастья.

Ситуацию, в который оказалась моя напуганная беременная жена из-за этого идиота Жоры — забыть не получится. Олеся разнесла слухи. А однажды на вечеринку она приперлась в моей рубашке. Мужские рубашки все одинаковые, но Аня как-то сразу поняла, что она моя. Все вокруг поняли.

— Она носит мою рубашку, а ты — мою дочь, — сказал я ей, чтобы поддержать.

Тот еще успех.

Унизительная ситуация. Ее не должно было быть. Я не хотел такого своей женщине. Нельзя легкомысленно относиться к чужим секретам. Я старался не таскать Аню по светским раундам, чтобы не волновать лишний раз, но иногда такие поездки были необходимы.

Беру телефон, проверяю в очередной раз — от жены ничего. Сжимаю трубку, откладываю.

Машина прогрета, выжимаю газ.

Старуха Кусаинова вопила, что я буду раздавлен колесом варды, но она заблуждается. Возможно, в глубине души, традиционная сторона меня всё же верит в судьбу, и эта сторона ликует, насколько всё правильно сделано.

Кале должен был быть уничтожен. На пути к этому, будучи прожженным циником и попросту потерявшим берега — я встретил свою будущую жену.

Закончил дело жизни, и получил новую цель. Да не просто цель, а что-то настоящее, искреннее, ценное. Пусть не сложилось сразу. Слишком юная. Кто мог подумать, что для меня такая? Как я мог принять этот подарок?

Я мечтал о такой в семнадцать,