уликами и он волшебным образом освободится в самый последний момент? Такое случается только в кино. В реальной жизни такого не бывает. После нескольких неловких мгновений он снова поднимает голову и смотрит на меня. Я сжимаю его руку в третий раз. Адам отвечает тем же. Я жду, когда это закончится.

– А как насчет третьего набора ДНК? Что насчет этого? Ты знаешь, кому он принадлежит? – В его голосе слышится легкое волнение.

– Адам, мы это обсуждали. Не было достаточно доказательств, чтобы представить результаты анализа суду, – я вздыхаю.

Его лицо морщится, в глазах появляется гнев – дикий зверь возвращается. Но он делает глубокий вдох и снова успокаивается. Он наконец-то смирился со всем этим. Я сжимаю его руку в четвертый раз. На этот раз он не отвечает. Вместо этого бросает на меня странный взгляд.

– Послушай, я пришла сюда не для того, чтобы пересматривать дело. Я пришла сюда, чтобы попрощаться и сказать тебе, что я люблю тебя.

Когда-то я любила его, так что мне нетрудно притвориться, когда я говорю ему эти слова, даже если они больше не соответствуют действительности. Адам опускает голову и шепчет себе под нос:

– Я тоже люблю тебя, Сара.

По его лицу начинают течь тихие слезы. Я сжимаю его руку в пятый раз.

63

Адам Морган

Я так долго хотел увидеть Сару, что потерял счет тому, сколько лет прошло. И вот она наконец здесь, прямо передо мной, и я чувствую… горько-сладкий привкус. Она, кажется, не в себе. По крайней мере, это не та Сара, которую я помню. Она холодна. А то, как она сжимает мою руку, выражает не любовь или привязанность. Что-то другое. Сначала я подумал, что это в утешение – то ли для нее, то ли для меня. Но я не был уверен. Время пожатий выбрано идеально, вплоть до секунды. По одному в минуту. Почему она это делает? Сегодня нелегкий день, но… похоже, ее это совсем не трогает.

Она прекрасно выглядит. Для меня это почти болезненно, учитывая обстоятельства. Ее волосы свободно спадают на плечи, а губы и ногти выкрашены в ярко-красный цвет. Она одета во всё белое, как ангел, но чем больше я думаю об этом, тем менее уместным оно кажется. Я задыхаюсь, думая о нас и обо всем том времени, которое мы потеряли. Совсем скоро она выйдет за эту дверь, и я больше никогда ее не увижу. Я старался не думать об этом все прошедшие годы. Конечно, я знал, что нынешний день рано или поздно наступит, но это не то, о чем хочется думать. Смертельная инъекция за преступление, которого я не совершал… Последняя часть этой фразы жалит меня больше всего.

Никаких дополнительных доказательств по моему делу так и не было найдено, так что моя судьба осталась неизменной. Это было идеальное преступление и идеальная подстава со стороны того, кто это сделал. Я давным-давно потерял надежду, но по какой-то причине думал, что в этот день, может быть, Сара придет с каким-то чудесным, ошеломляющим открытием, чтобы сорвать завесу с заговора против меня; мой рыцарь-спаситель в сияющих доспехах. Ее наряд определенно соответствует такой роли.

Теперь я знаю, что со мной этого не произойдет. Моя жизнь уже закончена. Я просто ходячий мертвец, шаркающий по этим коридорам. Возможно, в загробной жизни, если она вообще существует, я узнаю правду о том, что случилось с Келли, и наконец-то обрету покой. Или нет…

Сара снова сжимает мою руку. Это уже шестой раз. Я считал.

– Итак, ты движешься вперед? – наконец набираюсь смелости спросить.

– Не думаю, что кто-то когда-либо по-настоящему уходит от чего-то подобного, Адам.

Она всё время отвечает этими неопределенными «не-ответами». Ее защитные системы полностью активированы.

– Как ты думаешь, у нас могло быть всё по-другому?

– Что ты имеешь в виду?

– Например, если бы судебный процесс закончился иначе. Если б они нашли настоящего убийцу. Был бы у нас шанс? – Я пытаюсь сдержать отчаяние.

– Я бы хотела так думать.

Ее глаза встречаются с моими. Она наклоняет голову и начинает хлопать ресницами; это кажется почти… принудительным. Как будто она говорит то, что я хочу услышать. Но почему? Я действительно не знаю. Сара всегда обо всем думает, всё рассчитывает. Никогда не бывает другого ракурса. Она всегда всё контролирует… всё.

– Мне тоже хотелось бы в это верить. Я думаю, мы были бы счастливы. Мы наконец-то завели бы семью…

В моих глазах есть надежда, но в глазах Сары ее нет. Она улыбается и сжимает мою руку в седьмой раз.

– Ты сожалеешь о том, что сделал?

– Что ты имеешь в виду?

Моя голова приподнимается, а глаза прищуриваются. Внутри меня скрыты сожаления всевозможных видов. Какое из них она пытается вытянуть из меня?

– Спал с Келли. Изменял мне. Отказался от нас.

Ее глаза сужаются, и она отодвигается от меня еще дальше.

Ах, эти сожаления…

– Я никогда не отказывался от нас. – Это правда. – Возможно, я был неверен, но никогда не отказывался от нас. Я люблю тебя. Так всегда было и всегда будет.

Сара просто смотрит на меня в ответ отстраненным взглядом. Она слышала, что я сказал, но не отреагировала. Кажется, она смотрит сквозь меня, на стену за моей головой, как будто меня на самом деле здесь нет. Или, может быть, это ее на самом деле здесь нет, и напротив меня всего лишь ее фантомное изображение. Проекция человека, появления которого я жаждал все эти годы…

Она сжимает мою руку в восьмой раз.

– Мне жаль, что я не была тебе лучшей женой.

Я отвлекаюсь от своих мыслей. А это зачем? Она ни в чем не виновата. Причиной всего этого был я. Я не совершал убийства, но я лгал. Я небрежно выбросил то, что у нас было, как мусор в помойку. Я не могу покинуть эту землю, пока она винит себя во всем, что произошло. Она – единственная, кто защищал меня. Единственная, кто по-настоящему верил мне. Последний человек на земле, который любит меня, не считая моей мамы.

– Сара… Ты ни в чем не виновата. Ты была замечательной женой. Ты много работала и была единственным человеком, который верил мне и защищал меня. Ты любила меня в мои самые мрачные времена. Ты сделала всё, что могла, для меня и моей карьеры. Я тебя ни в чем не виню. Тебе не за что извиняться. – Я пытаюсь сдержать слезы. Она сжимает мою руку в девятый раз. Я сжимаю ее в ответ.

– Ты думаешь, я была добра к тебе?

Ее голос звучит так, как