есть двадцать с лишним свидетелей, которые могут подтвердить, что я там был.

– Тебе не нужно убеждать меня.

– Я просто подумал, что ты хотела бы знать… в рамках этого дела.

Несколько мгновений мы сидим в тишине.

– А как насчет Энн? – наконец спрашиваю я, зная, что Боб более информирован об этом деле, чем следовало бы. Он не хочет, чтобы что-то плохо отразилось на фирме, и все еще расстроен из-за вспышки гнева Адама и того, как сам он из-за этого выглядел.

– Кажется, она оправдана.

– Кажется?

– Да.

Я больше не расспрашиваю его. Энн никак не могла сделать это. В ней этого нет. Она кроткая и добрая. Она даже не могла сказать мне об измене Адама. Как, черт возьми, она могла совершить убийство?

– Полиция также проверила мои банковские счета, чтобы исключить, что я заплатил кому-то, чтобы убить Келли.

Я киваю.

– Там у меня тоже всё чисто.

– Ладно. Есть ли причина, по которой ты рассказываешь мне всё это?

– Я просто хочу убедиться, что мы на одной волне. В конце концов, мы в одной команде, Сара. Ты же знаешь это, верно? – спрашивает Боб. Выражение его лица смягчается. В офисе оно всегда сурово, всегда осуждающе, всегда под властью гнева или недовольства…

– Да, я знаю.

– И я поговорил с Кентом о вчерашнем инциденте. Он понимает, что ты не виновата в том, что произошло.

– Спасибо. Ты не должен был этого делать.

Боб пытается утешить меня взглядом. Затем встает, наклоняется, кладет свою руку на мою и тихонько сжимает. Я чуть было не отстраняюсь. Это кажется странным, но успокаивающим.

– Скоро всё это закончится.

– Боб… – Мой оклик останавливает его на полпути к выходу.

– Да?

– Мне жаль.

– Чего?

– Шериф Стивенс. Его линия допроса. Я понятия не имела, что именно он собирается сделать, и это было совершенно неуместно.

Мой телефон звонит, прерывая наш разговор.

– Все… хорошо. Ты должна это понять.

Он поворачивается и выходит из моего кабинета. Я беру трубку с кофейного столика.

– Сара Морган.

– Это шериф Стивенс. Я хотел сообщить, что ваш клиент сбежал из участка вчера вечером. Мы нашли его. Нам нужно, чтобы вы приехали.

Связь обрывается – Стивенс дает отбой.

– Ублюдок! – Я бросаю телефон и хватаю со стола кофейную кружку, швыряя ее о стену. Она разлетается на миллион осколков.

58

Адам Морган

В участке передо мной разворачивается знакомая сцена – крики и тычки пальцами; слюна бесчисленных полицейских, отдающих приказы, льется на меня дождем. В их обращении со мной нет никакой мягкости, но именно такого обращения и заслуживает сбежавший и пойманный подозреваемый в убийстве, поэтому я не жалуюсь.

Раньше у меня был своего рода статус: наручниками были скованы только мои руки, и только во время транспортировки. Это в прошлом. Теперь мои руки и ноги скованы наручниками и прикреплены друг к другу. Меня ни на секунду не оставляют без присмотра и едва позволяют говорить.

Из того, что мне кричали, в памяти остались лишь несколько фраз: «перевод на строгий режим», «облажался по полной программе» и «ваш адвокат прибудет незадолго до вашего перевода». Последнее особенно разочаровывает, поскольку мне снова придется разыгрывать перед Сарой дурака.

После того, как мне кажется, что я очень, очень долго терпел оскорбления, хотя и заслуженные, мне сообщают, что приехал адвокат. Меня переводят в комнату для допросов и приковывают наручниками к столу. Вскоре после этого входят Сара и шериф Стивенс.

Первые слова Сары:

– Это действительно необходимо? – Она указывает на мои руки, прикованные наручниками к столу.

– Даже не начинайте, – говорит шериф Стивенс. Его гнев слишком очевиден.

– Отлично, – фыркает Сара.

– Послушайте, единственная причина, по которой вы здесь, – исключение каких-либо проблем в обращении с вашим клиентом и соблюдении его прав. Он будет переведен в изолятор строгого режима, и против него будет выдвинуто дополнительное обвинение в попытке избежать правосудия путем побега.

– Я понимаю. Поведение моего клиента непростительно. И хотя мы настаиваем на его невиновности в связи с убийством Келли Саммерс, нельзя отрицать его неподобающее поведение в течение последних сорока восьми часов.

Они оба говорят так, будто меня нет в комнате. Но, учитывая ситуацию, это, вероятно, к лучшему.

– Прекрасно. Это будет учтено должным образом. Сейчас я оставлю вас наедине. У вас есть десять минут, а затем мы переводим его в государственную тюрьму Сассекс. Вы сможете запланировать все последующие встречи.

Шериф Стивенс уходит, но не раньше, чем бросает на меня взгляд, который говорит: «Ты идешь ко дну, придурок».

Сара поворачивается ко мне, как только закрывается дверь.

– О чем, черт возьми, ты думал?

– Сара, я могу объяснить…

Она поднимает палец, чтобы остановить меня, и начинает тереть виски, закрыв глаза и склонив голову. Я могу только представить, что происходит у нее в мозгу.

– Ты хоть представляешь, как сильно всё испортил? Даже если я каким-то чудом сниму с тебя обвинение в убийстве, ты всё равно отсидишь тюремный срок за побег. Речь идет о годах тюремного заключения.

– Сара, ты не понимаешь…

– Нет, Адам! Это ты не понимаешь! Давай хоть раз рассмотрим факты. Факт: ты сбежал из тюрьмы. Факт: тебя судят за убийство. Факт: ты ходил в дом репортера, которую даже не знаешь…

– Но я знаю ее. Она помогает мне, – возражаю я.

Сара ставит свою сумку на землю, достает из нее папку и двигает ее через стол.

– Нет, не знаешь.

Я смотрю на папку, но с моими руками, прикованными наручниками к столу, моя попытка открыть ее проваливается. Сара делает это за меня. С левой стороны прикреплена фотография Ребекки, а с правой стороны – какой-то отчет.

– Что это?

– Это Ребекка Сэнфорд. Только она не репортер. Она – частный детектив, и ее нанял Скотт Саммерс.

– Что?.. Это просто смешно! Зачем ему это делать? – Я пытаюсь вскинуть руки, забыв, что на мне наручники.

Сара стучит кулаком по столу.

– Послушай меня, Адам. На самом деле она никогда тебе не помогала. Скотт не доверял тебе. Что тут неясного?

– Не знаю… Просто думал, что она на моей стороне… – Я опускаю голову.

– Единственный человек на твоей стороне – это я. – Она складывает руки на груди и постукивает каблуком по полу.

– Я знаю.

– Твои выходки дали обвинению кучу боеприпасов. Ты выставил себя идиотом, диким животным, которое готово на всё – даже на убийство, – чтобы добиться своего. – Сара качает головой.

– Что я могу сделать, чтобы всё исправить? – Мои глаза наполняются слезами. Как я мог быть таким глупым?

– Ты можешь отправляться в тюрьму. Ты можешь, черт возьми, оставаться там, пока