Прелат Гудроф засмеялся.

– Тут наш сосед немного преувеличил. Думаю, еще двести лет назад его предки таскали из моря сети, но так начинали многие известные роды.

– А Гудрофы?

– Гудрофы? – Прелат пожал плечами. – Скорее всего, наш род пошел от проявившего героизм сержанта или керована, как назывался этот чин в армии две сотни лет назад. Его поступок заметили, повысили в должности, и к своей отставке он уже занимал младший офицерский чин. Разумеется, все его дети пошли по военной стезе, и, наверное, один из них добрался до чина мэйджора.

Прелат замолчал, вспомнив о Бекете. О нем думала и Амалия.

– Раньше ты говорил, что «Черного праздника» не было, – сказал она, чтобы сменить тему.

– Я надеялся, что это пройдет мимо тебя. К чему пугать детей подобными ужасами? Но жизнь распорядилась иначе, ты сама стала участницей такого «праздника». Спасибо мэйджору, что… – Прелат осекся. – Одним словом, хорошо, что он оказался тем, за кого я его принял.

– Кто он на самом деле, батюшка?

Прелат не сразу ответил и, обернувшись к дверям, крикнул:

– Эй, кто там?

– Слушаю, ваша светлость! – произнес шагнувший из темноты пожилой лакей и поклонился. За ним вышел слуга помоложе.

– Давай, братец, неси сюда все, что осталось. Мы проголодались и съедим даже целого кабана. Я прав? – спросил прелат у Амалии, и они засмеялись.

– Знаете, батюшка, если когда-нибудь мне придется покинуть эти места, больше всего я буду скучать именно по вам, – призналась Амалия, глядя на огонь.

– О чем ты, дитя мое? Мы всегда будем вместе! По крайней мере недалеко – в паре суток верхом.

– Да, в паре суток верхом, – со вздохом согласилась Амалия.

Послышался шорох шагов. В холле появились слуги и служанки, принесшие домашние сапоги для прелата и интрессы. А когда те переобулись, к столу стали выносить разогретые остатки гуся, свиные ребрышки, жареную рыбу в сметанной подливке, а еще маринованные грибы, моченые яблоки и сливы.

Не успели господа распробовать принесенное, как подоспела молочная кукурузная каша с ванилью и зажаренными сливками.

На чашу с фруктами места не хватило, и слуги внесли еще один стол.

После позднего ужина, когда прелат наконец остался один, в холл к нему вышел распорядитель Базелс, не ложившийся раньше хозяина, поскольку его светлость занимался делами допоздна.

– Ну, что там?

– Привезли четыре сотни песчаного камня. Я все проверил, камень без трещин. Расплатился серебром, как и велели.

– Сложили под навесом?

– Под дальним, ваша светлость, там, где конюшня. А в ближнем у нас бревна и двухдюймовая доска, оттуда их удобнее к пристройкам носить…

– Правильно сделал. Говори дальше.

– Прачечную почти закончили. Осталось водоток починить, но олова у нас маловато, а в городе оно теперь дорого, да и далеко возить. Я приказал снять с казарменной крыши, все равно оно там мятое, а крышу мы смоленой дранкой покроем на рыбьем клею.

– А в дождь устоит? В мороз не потрескается?

– Устоит, ваша светлость. В моем родном Устердарме половина крыш таким образом держится, местами лет по тридцать, а то и более, безо всякого ремонта.

– Ну что же, делай, раз знаешь, препятствовать не буду. Что с псарней?

– С псарней хорошо, ваша светлость…

– Да ты присядь на диван, небось замучился бегать? – сказал прелат, довольный тем, как быстро новичок озаботился всеми делами замка.

– Благодарствую, ваша светлость, – ответил Базелс, присаживаясь на краешек дивана. – На псарне хорошо, собачки успешно пережили невзгоду и не болеют. В конюшне гнедая захромала…

– Это которая из Картрейда привезенная?

– Нет, ваша светлость, картрейдская кобылка в полном здравии, и по ней жеребец тоскует, из Гнядина.

– Гнядинского не допускать ни в коем случае! – заволновался прелат. – Он нам породу испортит. Гнядинских с картрейдскими мешать никак нельзя, это всякому известно.

– Никто и не думает, ваша светлость, это я так, к слову. А захромала гнедая, которая из Пилоно. Конюх говорит, о настил бабкой ушиблась, а коновал велел делать компресс из пареного сена.

– Делают?

– Сегодня первый день начали.

Они помолчали. Прелат собирался с мыслями, а распорядитель напряженно ждал нового вопроса. Он знал обо всех делах на подворье и был готов подробно ответить. Жалованье в замке предлагалось немалое, и за него стоило побороться.

– С казармами что?

– Собрали весь камень и сложили под уцелевшими стенами. Семь тысяч четыреста двадцать восемь кирпичей целые, еще девять тысяч семьсот десять разбиты вполовину. Сильно битых кусков возов двадцать наберется, посчитать точнее пока невозможно.

– Битого, конечно, много, – произнес прелат, покачав головой. – Ну ничего, станем засыпать в стены. Замки-то по нынешним временам жилые, к войне не годятся. Так что можно и в стены.

Пока механики проводили последние настройки, Бекет осматривал внутренние ангары «Пифии», где перевозилась техника. Помещения выглядели не такими большими, как можно было ожидать, ведь техника в них помещалась в «транспортной форме». «Куксдоги» складывались почти втрое и заталкивались в ангары на специальных тележках. С «миркары» снималась длинная пушка, и корпус осаживался на подвесках до уровня пола.

То же делали и с бронетранспортерами.

После погрузки техники она надежно укреплялась страховочными стяжками, не позволявшими огромным массам сдвигаться при маневрах или во время взлета.

У самого входа в ангар размещались инженерные машины – небольшие, проворные и универсальные механизмы, умевшие копать траншеи, срезать растительность, разравнивать грунт и чистить снег. Часто для выживания экспедиций от них требовалось больше усилий, чем от боевой техники.

Осмотрев грузовой ангар, Бекет вышел в галерею и открыл створки следующего отделения.

Здесь располагался склад запчастей, высокие стеллажи уходили на два яруса вверх. Тут же располагались колонны с топливом для боевых машин. Танки, роботы и бронетранспортеры использовали одну марку, а истребители – другую.

Корабельные же двигатели работали на третьей разновидности горючего, которое содержалось в донных баках.

Возле топливных колонн размещался заправочный узел, дававший возможность по шлангам высокого давления подавать топливо на расстояние до двухсот метров.

Чтобы узнать о запасах топлива, Бекет заглянул в учетное окно, и, судя по показаниям приборов, топлива в колоннах было предостаточно.