– Вик, ты меня понимаешь? – спросила я, лишь бы как-то успокоиться. – Шансов у нас немного. Я знаю, тебе очень плохо, но ты должен пойти со мной.

Останься со мной, Вик, хотя бы еще ненадолго.

Ему пришлось идти первым, потому что только так я могла следить, чтобы он не заснул и не впал в кому. Из-за тесноты рюкзак опять пришлось нести перед собой.

Если бы мы провалились в центр Земли, это одним махом решило бы все наши проблемы.

Мы вышли на седьмой уровень. Нора вела именно туда. Мы пробирались по ней, как мыши, но в пыли я заметила столько звериных следов, что можно было подумать, здесь находится зверинец или проходила целая звериная армия. Потайной был туннель или нет, им активно пользовались, однако самого лиса я не видела. Наконец мы оказались в широком, высоком, безликом помещении, с заблокированным входом позади и ведущей к лабиринту проходов и комнат аркой впереди.

От этой арки и коридоров за ней веяло какой-то заброшенностью, стены слегка светились, наверное, прежде помещение освещалось микроорганизмами, почти исчезнувшими за прошедшие годы. Въевшийся запах антисептика тоже ослабел, вытесненный мускусным ароматом звериной шерсти. Складывалось впечатление, что это место когда-то пытались реанимировать, но потом опять все забросили, и теперь оно уже никогда не вернется к жизни. И еще: из глубины слышался то ли подспудный гул, то ли жужжание, то ли вибрирующее потрескивание.

Комната с лекарствами, которую надеялся отыскать Вик, находилась в следующем коридоре, за углом. Оставив Вика у выхода, я, следуя его указаниям, прошла через арку в лазарет. И обнаружила, что он был подчистую ограблен. Мы пришли слишком поздно. Все, что представляло хоть какую-нибудь ценность – медицинские инструменты, оборудование, даже столы и стулья, – оттуда вынесли.

Все же я решила исследовать комнату до конца. И в захламленном углу отыскала-таки четырех наутилусов. Они выглядели старыми и высохшими. Я схватила их трясущимися руками, сдула пыль. Что же, значит, мы еще побарахтаемся. Не бог весть какая находка, но я была благодарна и за эту малость. Один наутилус – один месяц. Я приобрела для Вика четыре месяца жизни, а то и пять. Если, конечно, он оправится от яда. По пути прихватила еще кое-какой мусор, в расчете, что Вик найдет ему применение.

Меня не было где-то минут двадцать. Когда я вернулась, Вик продолжал лежать у дыры. Опустившись на колени, я дала одну пилюлю, которую он проглотил с глубоким благодарным вздохом.

– Оно до сих пор на месте, до сих пор, – хрипло прошептал он.

– А лестницу-то завалили неспроста, – заметила я.

Дверной проем выглядел с этой стороны так, словно его специально замуровали. Кто-то проделал большую работу.

– Да ну?

Либо лекарство несколько привело его в чувства, либо он воспрял духом, обнаружив наконец неповрежденную часть своего бывшего дома.

– Здесь ничего больше нет, Вик? Нет ничего, о чем мне следовало бы знать?

– Нет. Возьми, что сможешь унести, и уходим.

И тут я кое-что увидела в тусклом свете. Поверх отпечатков звериных лапок и моих собственных ботинок шли следы чужой обуви. Но в коридоре было пусто.

– Вик, кто сюда приходил, пока меня не было?

– Никто.

– Никто-никто?

– Я никого не видел.

– И не слышал?

Вик покачал головой.

Раньше у меня было ощущение, что мы с ним угодили в вакуумный пузырь. Не слышалось ни звука. Безмолвие, тишина широкого пространства убаюкали меня. Однако теперь это чувство исчезло.

При мне был только нож. Нам требовались еда, вода, все, что можно здесь обнаружить. Я не могла тащить Вика за собой в дыру, если бы он там упал, мне его было не вынести. Он все еще страдал от яда.

Оказалось, что место мне прекрасно знакомо. Я поняла это, когда рискнула пройти дальше. Потому что я уже ходила этими залами. В Балконных Утесах. Из ностальгии или какого-то неосознанного желания Вик спланировал нашу расчистку Утесов таким образом, чтобы коридоры точь-в-точь повторяли этот этаж Компании.

Наверное, я никогда не постигну всех его тайн.

Нож я оставила Вику. Отвела его в лазарет и усадила в угол так, чтобы виден был дверной проем. Оставила ему и рюкзак, а наутилусов посоветовала положить в карман рубахи.

Заверила, что скоро вернусь и двинулась на разведку. Решила взглянуть, как выглядит местная версия плавательного бассейна. Так же отвратительно? Но в основном я шла по следам чьих-то ботинок в пыли, там, где могла их рассмотреть. Я не знала, правильно ли поступаю, но решение было принято.

По пути обнаружилась теплая компашка, которую я и ожидала найти, покидая лазарет. В каждой комнате, мимо которой я проходила и заглядывала, были свидетельства их присутствия, а их осторожные следы присоединялись к моим. Двое, трое, шестеро… Они не отставали от меня ни на шаг, тревожно глядя снизу вверх. Маленький лис, тот, что следовал за Борном, или его близнец. Пасть приоткрыта, глаза сверкают. И его собратья. Кто-то из них выглядел лисами, кто-то – нет. Тени в стране теней. Я радовалась, что могу идти вперед. Что они мне разрешают.

Двигалась по коридорам так же легко, как и лисы, словно сама принадлежала этому месту или когда-то уже бывала здесь.

Но разве я бывала здесь прежде?

* * *

Она была в Зеркальном зале, как я впоследствии назову это помещение. В другой жизни там бы находился плавательный бассейн Вика, полный плодовитой, созданной им живностью. Здесь же вместо бассейна была только искусственная пещера вроде амфитеатра, с тусклым металлическим полом, каменными стенами и закругленным потолком, угадывающимся в сумрачных высях.

В дальнем углу – серебристый отсвет стены. У этой стены валялся трак от какого-то транспортного средства, притащенный и сваленный в кучу, рядом – груда перевернутых пластмассовых ящиков, просыпавших свое содержимое. Складывалось смутное ощущение, что, как и весь этаж, Зеркальный зал был построен из некоего набора качественных, но стандартных кубиков. Интересно, сколько других таких залов имелось в прочих отделениях Компании?

Слева стояла Морокунья, задумчиво созерцая пейзаж.

Мне одновременно захотелось драться и удрать, пришлось подавить оба желания.

– Привет, Рахиль, – сказала она, не оборачиваясь.

Я так никогда и не узнала, хотела ли она, чтобы я ее увидела, или у ее камуфляжного биотеха были проблемы. То, что покрывало ее с головы до ног, напоминало теперь, скорее, оживший плащ: он медлил, никак не желая исчезать. Биотех был сделан по принципу бабочек, хамелеонов и птичьих перьев. Он зажужжал, завздыхал и защелкал где-то на спине Морокуньи, беспокойно затрепетал. А еще он выглядел рваным, ветхим и неисправным.

Стуча ботинками по металлическому полу, я подошла поближе, но не вплотную.