4

Что ж, начнём, помолясь, как принято у православных…

Этот один из самых длинных периодов моей жизни я надеюсь уложить всего лишь в две главки. Так, в первую из них войдут последние десять лет существования Советской власти, во вторую – «лихие 90-е» и не менее бурные «нулевые», когда, собственно, и началось, пусть и медленное, но всё-таки явное возрождение России.

…Первоначально Лучегорск встретил меня неласково. Вернее, зима показала с первых дней свой суровый нрав, дав понять новичку этих мест, что рано расслабляться. Декабрь, засыпавший снегом район, перед самым Новым годом разразился настоящим тропическим ливнем, сразу после которого обрушился суровый мороз. И в момент весь север Приморья и юг Хабаровского края покрылись непробиваемым ледяным панцирем: встал автотранспорт на целую неделю, не на чем было добраться до любых из трёх ближайших железнодорожных станций даже. А я собирался на праздники к семье в Славянку. И вот на тебе – оказался в положении пленника стихии, распоясовавшейся дальше некуда. Жил я вначале в райисполкомовской гостинице, то бишь на первом этаже пятиэтажки в трёхкомнатной квартире, приспособленной под гостиницу, сначала один, а в конце декабря ко мне подселили подполковника милиции, приехавшего сюда на должность начальника местного райотдела внутренних дел. Мы подружились с ним сразу, поскольку он тоже оказался пленником непогоды, как и я грешный, также, как и я, собирался на новогодние праздники к семье в город Спасск-Дальний. А тут вот оказалась такая беда. Но неожиданно звёзды снова для нас сложились благоприятным образом: местные милицейские водилы расстарались для своего нового начальника и приспособили для одного из газиков-вездеходов цепи на колёса, в результате мы вполне благополучно добрались до железнодорожного вокзала в Дальнереченске, а дальше уже было, конечно, гораздо проще.

И ещё одна деталь характерна тем первым дням моего нахождения в этой гостиничке. Так, вначале я там несколько дней проживал в совершенном одиночестве, никаких горничных или заведующих в глаза не видел, и у меня был личный ключ от этой гостиницы-квартиры. Меня такое обстоятельство, конечно же, совсем не огорчало. Однако каждый раз по окончании официального рабочего дня мне как по расписанию обязательно звонила по телефону незнакомая женщина и томно-воркующим завораживающим голосом затевала со мной разговоры на самые разные темы, но, как правило, с интимным уклоном. Сначала меня это даже забавляло, и мы болтали с ней подолгу о всяких пустяках, не зная имён друг друга и совсем не пытаясь вроде бы узнать их или, быть может, хотя бы намекнуть о возможности личной встречи. А потом закралось подозрение, не провокация ли это со стороны местных властей, попытавшихся таким образом прощупать на всякий случай степень прочности моральных устоев незнакомого журналиста краевой партийной газеты, направленного для постоянной работы в этот отдалённый уголок Приморского края. Но когда в этой гостиничке нас стало уже двое, то эти звонки сразу прекратились, а первый вопрос моего соседа, то бишь начальника милиции, тоже приехавшего в район на новое место работы, а не звонила ли мне по вечерам незнакомая женщина, когда я был здесь один. Когда я ответил утвердительно, он признался, что за неделю до моего приезда он здесь тоже ночевал пару раз, когда приезжал знакомиться с местными властями перед переводом на работу, с ним случилось то же самое происшествие. Мы посмеялись вместе, согласившись, что мало ли одиноких женщин, ищущих знакомств с приезжими мужчинами, и на этом закрыли тему как совершенно пустяковую. Однако через месяц-полтора, когда я уже переехал в общежитие молодых специалистов и пришёл в райком партии становиться на партийный учёт, то даже вздрогнул от неожиданности, когда мне вдруг почудились в голосе заведующей орготделом РК КПСС, смуглолицей женщины с цыгановатыми глазами, те же воркующие нотки, что и у той таинственной незнакомки. Понятно, говорили мы совсем на другие темы на этот раз, но даже тембр голоса её оказался очень похожим. Конечно, я мог и ошибаться, но для себя всё-таки заметил, что с этим человеком надо быть поосторожнее в общении. Никому, даже супруге своей, я никогда не говорил об этом, но каждый раз, время от времени сталкиваясь с нею в процессе работы, невольно испытывал какой-то странный дискомфорт, мгновенно побуждающий при встрече с этой чиновной дамой держать ухо особенно востро.

Собственно, только эти два неприятных эпизода и остались в памяти из начального периода знакомства с Лучегорском. А в остальном, по-моему, всё складывалось довольно благоприятно. Тем более, что здесь я встретил несколько очень даже не чужих мне людей, хорошо знакомых по прошлой моей жизни в других районах края. Так, редактором местной газеты здесь оказался Афанасий Петрович Сердюк собственной персоной, которому в своё время я передал бразды правления редакцией газеты «Сельский труженик» в Яковлевском районе. А директором местной типографии в Лучегорске был Николай Сергеевич Кожевников, который в мою бытность газетной работы в Лесозаводске (газета «Знамя труда») был в той городской типографии опытнейшим печатником. Оказался здесь и один из нашей «мушкетёрской» троицы лесозаводской поры Миша Лутченко, который там начинал свои первые журналистские шаги под моим началом в отделе промышленности газеты, который я возглавлял тогда, а при переводе в Ольгинский район с чистой совестью передал отдел под его управление. Мир тесен и в самом деле, честное слово. Это обстоятельство в немалой степени помогло мне не только быстро адаптироваться в новом для меня районе, но и обустроиться в чисто бытовом плане. Уже обжившиеся в этом регионе мои давние знакомые и друзья сразу же вовлекли меня в дачную кампанию. Особую активность в этом деле проявил, конечно же, бурно предприимчивый Михаил Семёнович, в результате у нас появился собственный дачный участок в виде шести соток наполовину кочковатой земли на окраине бывшего села Стольное, что на полпути от Лучегорска до села Нагорное – центральной усадьбы совхоза «Лучегорский». У Михаила, единственного из лучегорских газетчиков, в то время уже была собственная автомашина, кажется, тольяттинская «копейка», и он тут же свозил меня в этот совхоз, познакомил с директором совхоза Василием Григорьевичем Филем, представив его как лучшего друга журналистов. Не знаю, как для всех других представителей этой профессии, но лично для меня это знакомство потом преобразовалось в настоящую дружбу. В трудные 80-е и в несуразные 90-е Василий Григорьевич постоянно помогал мне и советом в делах дачных, например, да и в конкретных делах, касалось ли приобретения материалов для строительства дачного домика или снабжения фуражом для личного хозяйства, когда мы им обзавелись и я даже попытался заняться фермерством, начитавшись повестей американских