- Абрамова, это шутки, а не намеки.

- Знаешь, как говорят? В каждой шутке…

- Лишь доля шутки. Знаю.

- Тогда какого хрена? – вопросительно смотрит на меня.

- Я понял. Пока никаких шуток. Успокойся, пожалуйста, я держу себя в руках.

«И в штанах», – как говорил Ваня. С этим пунктом, кстати, ещё сложнее.

Ладно, я потерплю. Но никому не обещаю, что долго.

Питер. За две недели до этого

Стефан

Едва дожидаюсь конца рабочего дня, выхожу на университетскую парковку с мыслями, что сейчас поеду за ней, а возле моей тачки стоит… угадайте, кто?

- Что ты тут делаешь? – спрашиваю, скорее открывая машину, потому что Абрамова уже перебирает ногами от холода. Видимо, давно тут стоит. Вот нахер так делать! Можно же было по-нормальному договориться, а не жопу морозить на стоянке.

Плевать, сколько почтенных профессоров могли увидеть симпатичную студентку возле моей машины за это время, но не плевать, что она замёрзла.

- Не могла сказать, что ждёшь меня?

- Ну сорри, Стефан Янович. Думала, ты быстрее придёшь, – запрыгивает в машину и сжимается в комочек, чтобы скорее оттаять.

- Погреешь мне попу? – с невинными глазами спрашивает Абрамова.

Что, простите? Она теперь добивает меня подколами в моем стиле? Ох, Абрамова, я бы мог так тебя погреть, мало бы тебе не показалось… Еще бы просила…

- Расслабься, а, – тут же смеётся она. – Включи подогрев сидения, пожалуйста. Я имела в виду только это.

Делаю, как она просит, молча. Не знаю, что ей сказать пока. Сначала хочу услышать ее.

- Итак, зачем я пришла, – начинает Диана. – Теперь вся наша группа думает, что мы вместе провели выходной.

- Шустрые они.

- Очень. Более того, особо шустрые считают, что я уже с тобой сплю.

- Вот как.

Снова замолкаю. Она смотрит на меня в ожидании, разозлюсь я или переведу все в шутку.

- Czasami ludzie wokół Ciebienie będą rozumieć Twojej drogi.

- Воу, полегче, – нервно смеётся Абрамова. – Что ты сейчас сказал?

- Считай, бонус-урок. Это фраза «Иногда люди вокруг вас не понимают вашего пути».

- Ты, кажется, не по философии защищаешься.

- Но красиво же? И в тему. Им не понять, Абрамова. Они видят то, что хотят видеть, а думать головой не умеют.

- Я не хочу, чтобы меня считали шлюхой, – говорит она, не смотря на меня.

Вот по губам бы ей дал за такое!

- Ты дура? – все, что я могу на это ответить. Диана разворачивается, и я вижу, как ее глаза вспыхивают. – Даже не думай называть себя этим словом, поняла?

- Главное, чтобы они меня так не называли, – грубит в ответ Абрамова.

- Они не посмеют.

- Не знаю…

- Диан, – говорю тихо, и она сразу поворачивается ко мне. – Если ты боишься и не хочешь, я отстану от тебя. Не будешь рисковать, не будешь переживать из-за мнения чужих людей.

- Нет.

- Что нет?

Вместо ответа она наклоняется и опускает голову мне на плечо. Сначала аккуратно, словно боится, что я оттолкну, а потом уверенно располагается, прислоняясь ко мне ещё ближе.

- «Нет» значит не надо.

- Можно понятнее говорить?

Диана тихо фыркает, как недовольный кот, тем самым объявляя меня наитупейшим существом на планете.

- Ты сказал, что можешь отстать от меня. Не делай этого. Пожалуйста…

Последнее – точно лишнее. Не надо меня просить, я и так не отстану. Сжимаю руль почти до боли, чтобы руки успокоить. Потому что на самом деле так же сильно хочется сжать ее в своих объятиях, но боюсь переборщить. Жду, когда даст какой-нибудь знак.

И она это делает. Тянется своей рукой к моей и едва ощутимо проводит по тыльной стороне ладони. Так нежно, что «сдохнуть можно», как сказал бы Ваня.

- Мелкая, почему ты такая бледная? – спрашиваю у неё, когда она, наконец, отрывается от моего плеча.

- Ничего не ела весь день.

Подкатываю глаза к небу, удивляясь, как она вообще умудряется забить на саму себя, когда ей и без того морально тяжело. Глаз да глаз за ней нужен.

- Ладно, с этим я точно справлюсь, – заявляю то ли ей, то ли себе, и выезжаю со стоянки.

Диана

- Тут есть ещё целый кусочек, – говорит Стеф.

- Но я хочу твой, – продолжаю клянчить, сделав максимально милые глазки.

Разумеется, когда я рассказала, что ничего не ела за день, Стеф потащил меня на завтрак, обед и ужин в одном явлении. Мы уже почти доели «половинчатую» пиццу. Первая часть – с морепродуктами, для меня, вторая – с баварскими колбасками, угадайте, для кого. Только сейчас заметила, что осталось всего по кусочку каждого вида, а я все ещё не попробовала пиццу Стефа. И да, брать целый кусочек с деревянной досточки – это слишком скучно.

- Хочешь, значит, сражайся за него, – улыбается Новаковский, надкусывает треугольничек пиццы и всем своим видом показывает, что я должна отвоевать. Детский сад в исполнении двадцатисемилетнего мальчика…

Сегодня мы сидим не друг напротив друга, а рядом на диванчике, почти соприкасаясь коленями, поэтому дотянуться до него очень даже легко. Наклоняюсь и кусаю тесто совсем рядом с губами Стефа, а носы наши при этом соприкасаются, и мы смеёмся.

Да, я сегодня сделала потрясающее открытие: он бывает милым, если захочет. А может, он и вовсе милый, просто я такая вредная, что не могу заметить. Но это факт. С ним легко и хорошо прямо сейчас, даже когда мы подкалываем друг друга. Меня начинают отпускать события этого ужасного дня, постепенно я успокаиваюсь и прекращаю возвращаться мысленно к тому отвратительному моменту, когда меня грязью поливали за то, что я позволила себе стать девушкой препода.