— Можетбыть. — Она поглядела на Мистраля с любопытством и вновь приняласьфотографировать его своей старой «лейкой».

— Что значит«может быть»? Может быть, я выиграю или, может быть, ты поедешь со мной?

— Сам решай.Кстати, у моих родителей нет дома в Кенте, они живут в Йоркшире. А в остальном,что касается моей биографии, надо признать, ты неплохо играешь в«угадайку», — признала Дженни.

— С тобой несоскучишься, — заметил он, целуя ей руку на прощание.

* * *

Это былоглушительный успех. А начиналось все очень и очень скверно. Посреди первогокруга, на узком крутом повороте Роберто Герреро пошел на обгон и прижал егослева так, что машина Мистраля коснулась бордюрного камня, стремительноразвернулась на сто восемьдесят градусов и лишь чудом удержалась на дороге. УМистраля хватило мастерства и сообразительности, чтобы прижаться к обочине ипропустить вперед остальные машины, избежав таким образом почти неминуемогостолкновения. Он вышел из «пробки» последним, с разрывом в сорок шесть секунд.

Полный кругзанимал в среднем минуту и пятнадцать секунд. Мистраль моментально просчитал вуме время и влился в общий поток, чертыхаясь от злости. Потерю сорока шестисекунд на такой крутой и извилистой трассе восполнить практически невозможно,обгоны — тем более на первых двадцати кругах, когда пилоты работают в наилучшейформе и с максимальной отдачей, — особенно нелегки. И все жежизнерадостность его натуры возобладала над печальными итогами подсчетов.

Мистраль знал, чтона виражах ему нет равных и что именно на извилистых участках придется показатькласс. На четвертом круге он обошел пятерых конкурентов, шедших последними, ана двенадцатом вступил в дуэль с Джонни Чекотто, бывшим чемпионом мира помотокроссу.

Мистральбезусловно превосходил Чекотто в скорости и все же никак не мог улучить моменти найти место для обгона. Он шел по пятам целый круг, ошибся в переключениискоростей на подъеме и потерял почти секунду. На следующем круге он опятьнагнал Джонни, и тот, увидев, что не может превзойти соперника, поступил какнастоящий друг: дал ему дорогу. Этот благородный жест Мистраль запомнил на всюжизнь.

На двадцатом круге,пока он обходил другого конкурента, Мистраль заметил голубой флаг: кто-товпереди него обгонял его ближайшего соперника. Отмашку дали для Бутсена,шедшего вторым после Герреро. Ему предстояло обойти Бутсена и броситься впрямую атаку на Герреро.

Герреро был метровна пятьдесят впереди и никому не собирался их дарить, даже лучшему другу.

На пятидесятомкруге Мистраль шел за ним вслед и мчался как одержимый. Его шины начиналисдавать, но он не снимал ноги с педали акселератора, прекрасно зная, что иГерреро надел такую же резину, а значит, по всей вероятности, должен испытыватьте же проблемы.

Он пошел врешительную атаку на узком повороте, в том самом месте, где колумбиец едва невыбил его с трассы на первом круге. Друг увидел его в зеркальце заднего обзораи понял, что не сможет и дальше загораживать ему дорогу, не рискуя вызватьаварию: на это уже не было ни места, ни времени. Ему ничего иного неоставалось, кроме как строго следовать выбранной траектории и гнать машину вовсю мощь в надежде удержать преимущество.

Мистраль обогналего на выходе из виража и пересек финишную черту, выиграв нос.

Это былафантастическая победа, он испытал высшее блаженство, делая круг почета в гордомодиночестве, оглушенный громом аплодисментов, предназначенных на сей раз исключительнои только ему. Толпа скандировала его имя, наполняя весь автодром многоголосымэхом.

До боксов,выстроенных в парке напротив железнодорожного вокзала По и напоминавшихкараульные будки, он добрался из последних сил. Его поджидала группа поклонникови несколько журналистов, но в тот самый момент, когда он мог бы насладитьсяприветствиями толпы возле пьедестала почета, на котором должно было состоятьсянаграждение, силы оставили Мистраля. Ему немедленно оказали помощь и отнесли наносилках в медпункт. Его организм был обезвожен, руки свело судорогой.

Мистраль былнастолько измучен, что почти час пролежал на носилках с иглой капельницы ввене. Наконец он понемногу пришел в себя и, покидая медпункт, с удовольствиемзаметил лукавую улыбку Дженни Кинкейд.

— Три дня вБиаррице, — напомнила она ему.

— Но за рульсядешь ты, — ответил Мистраль.

Дженни былаудивительно хороша в ослепительном зареве заката, смягченном легкой грустьюнаступающей ночи. — Я тебе покажу, что такое скорость, — пообещалаона.

Рядом с нимивозник запыхавшийся от бега администратор соревнований.

— Ктелефону, — выдохнул он, обращаясь к Мистралю.

— Кто меняспрашивает?

— ЭнцоФеррари.

— ЭнцоФеррари? — переспросил он, не веря своим ушам и решив, что ослышался.

— Онсамый, — подтвердил, едва дыша, администратор гонок.

— Невероятно! —воскликнул Мистраль, всплеснув руками от изумления.

— Ну так что?Ты решил? — торопила его Дженни.

— Скажитеему, что я уже уехал, — улыбнулся Мистраль, усаживаясь в потрепанный«Остин-Моррис» Дженни Кинкейд.

Если Энцо Ферраридействительно им заинтересовался, он найдет способ связаться с ним еще раз.

— Поехали,Дженни. Нас ждет Биарриц.

Дженни посмотрелана него, как на марсианина:

— Теперь явижу, что ты действительно необыкновенный человек, Мистраль Вернати, —сказала она, заводя мотор.

Мистраль былсчастлив. Он выиграл еще одну гонку, рядом с ним была красивая и желаннаяженщина, и теперь он загорал в саду отеля «Пале», самого дорогого и элегантногов Биаррице. В будущем сезоне он будет участвовать в соревнованиях «Формулы-1» всоставе «О'Доннелл», весьма солидной английской команды. Предварительныепереговоры завершились рукопожатием между ним и менеджером команды ДжонниГрэем. Теперь Грэй ждал его в Англии для подписания контракта.

«О'Доннелл» быланеплохой машиной, но, чтобы стать конкурентоспособной, ей нужен был классныйпилот вроде него и новая рама. Мистраль знал, что идея с алюминиевым кузовомбезнадежно провалилась, но Грэй обещал ему совершенно новый «болид», способныйпроизвести революцию в автомобилестроении. Инженер-конструктор команды былродом из Штатов и принимал участие в создании «Геркулеса» [37],а теперь должен был использовать драгоценный опыт при разработке нового кузова.

— Я не прошуверить на слово, сам все увидишь, — заверил его Грэй.

Поговорили они и оденьгах и сошлись на цифре довольно скромной в сравнении с заработками пилотов,уже завоевавших себе прочное положение, но показавшейся Мистралю простоастрономической. Обо всем об этом он теперь вспоминал, улыбаясь собственныммыслям, и Дженни, растянувшаяся на лежаке рядом с ним, заметила улыбку у негона губах.