– Не бойся, друг мой! – молвил Михаэль несколько скрипучим, но все же приятным и, самое главное, узнаваемым голосом. – Я явился нынче с того света, чтобы помочь тебе в разрешении твоей заботы. Знаю я, Себастиан, что забота твоя, твоя печаль – это внук. Знаю я и то, как сделать так, чтобы внук твой захотел учиться нашему ремеслу. Должен ты сделать то, что некогда делал для тебя я…

– Но что? – воскликнул Себастиан. – Кажется, я переделал уже все возможное и невозможное. Использовал во влиянии на внука все то, чему вы меня учили, мастер Михаэль.

– Нет, друг мой, не все еще использовано тобой. Помнишь ли ты, как однажды я достал из сундука, что и сейчас находится на чердаке, старую, очень старую флейту? Я стал играть на ней, и тут посреди комнаты повисло серое облако дыма. И из него вскоре стали появляться очертания крепостной стены, за ней уже виден был купол собора. Музыка этой флейты, созданной еще моим учителем Фридрихом, умела формировать прекрасные здания. Не так ли и наш город Вена был создан? Ты помнишь это, Себастиан?

Себастиан почему-то не помнил, чтобы в годы его учения был с ним такой случай, как описал сейчас Михаэль. Однако Себастиану было несколько стыдно признаться в своем беспамятстве, потому старик кивнул в знак согласия – дескать, да, учитель, я все помню. И тут свеча в руках Михаэля сверкнула так ярко, что даже на мгновенье ослепила Себастиана. Тот от неожиданности зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что ослепил его совсем не свет свечи в руках учителя, а свет восходящего солнца, лучи которого проникли в незашторенное окно комнаты.

Себастиан сразу же поднялся с постели, поскольку с молодости не имел привычки залеживаться в утренние часы, а как поднялся, то сразу и опечалился – ведь все, что было, было только лишь сном, а стало быть, как и во все прежние дни, остался старый Себастиан наедине со своей печалью – с нежеланием внука учиться мастерству и с невозможностью заставить молодого Себастиана приняться за учение со всей серьезностью. Подошел старый Себастиан к тому месту, где явился ему учитель Михаэль, посмотрел для чего-то на пол и тут аж вскрикнул от удивления – на полу перед ним отчетливо белели следы от застывшего воска, явно накапавшего со свечи и накапавшего совсем недавно. Так значит, явление Михаэля не было сном! Что же это тогда было, если не сон? Впрочем, неважно. Важно то, что совет, данный учителем, может быть исполнен применительно к Себастиану-младшему. Но как?

Тут вновь впору было Себастиану-старшему опечалиться. Сундук на чердаке… Но где это чердак? И что за флейта? Так ведь старый мастер и не вспомнил о том уроке, про который рассказал ему наставник Михаэль. И как это вообще музыка может создавать крепостную стену, купол собора? Размышляя так, вышел Себастиан из своей комнаты и тут вдруг глазам его предстала лестница, ведущая на чердак. Комната Себастиана была под самой крышей, но было еще и чердачное помещение – про него Себастиан обычно даже и не думал, сегодня же именно чердак поманил старого мастера к себе. Себастиан поднялся по запыленной лестнице, с трудом отворил дверь чердака, которую много лет уже никто не беспокоил. Среди паутины и птичьего помета нельзя было не увидеть довольно большой кованый сундук. «Неужели тот самый?» – пронеслось в голове Себастиана, когда руки уже поднимали крышку. На счастье мастера, сундук не был заперт. И нисколько не удивило старика то, что в сундуке этом находился только один предмет – черный футляр. Себастиан взял его, закрыл крышку сундука и вернулся к себе в комнату, спустившись с чердака. Только в комнате мастер раскрыл футляр и увидел такую флейту, каких прежде ему видеть не приходилось. Это мы с вами, увидев эту флейту, ничего бы про нее не подумали – для нас все флейты одинаковы. Но Себастиан ведь был прекрасным мастером своего дела и уж точно мог отличить хорошую флейту от плохой. Но эта флейта не то что не была плохой. Она – Себастиан сразу же заметил это – была прекрасна! Дрожащими руками взял мастер инструмент, поднес к бледным губам своим и начал играть – медленную печальную музыку нынче исполнял Себастиан на этой прекрасной флейте. И видел старый мастер повисшее посреди комнаты облако дыма, и видел, как в нем проступает шпиль башни, и видел, как вслед утихающей мелодии шпиль этот улетает в открытое окно комнаты и куда-то летит вместе с облаками…

Целый день просидел старый мастер Себастиан у себя в комнате, любуясь на прекрасную флейту, но боясь снова начать играть на ней – слишком велика была сила той музыки, что исполнил он утром. А вечером из Зальцбурга приехал погостить старший сын Себастиана поэт Райнер. Райнер рассказал, что по дороге в маленьком городке, названия которого он даже и не запомнил, хотя проезжал и прежде через него частенько, увидел вдруг на башне какой-то удивительный шпиль. Никогда прежде не замечал его, а тут прямо бросилось в глаза. Отец попросил сына описать этот шпиль и, к удивлению своему, услышал от Райнера точное описание того шпиля, который нынче утром был буквально сотворен на его глазах музыкой волшебной флейты.

Однако почти сразу удивление старого Себастиана сменилось непреодолимым желанием как можно скорей показать волшебную флейту своему внуку. Быстро понял Себастиан-старший, что только такая музыка способна хоть немного заинтересовать Себастиана-младшего. И сразу после ужина пригласил внука к себе в комнату. Внук же, едва завидев флейту, которую достал дед из футляра, сразу же проявил к инструменту неведомый ему доселе интерес – не прошли знать все предшествующие старания деда даром, научился юный Себастиан разбираться во флейтах. Трудно деду было скрыть радость, когда увидел он, как равнодушные прежде голубые глаза внука засверкали таким блеском, что и в солнечный день в дунайских волнах не всегда встретишь.

Себастиан-старший взял флейту и заиграл. И вновь, как и утром, полилась музыка. Только теперь это была музыка бодрая, жизнеутверждающая. Вновь облако серого дыма повисло посреди комнаты. И в облаке этом почти сразу же стали появляться контуры купола собора – большого и прекрасного. И уже контуры эти стали почти осязаемыми, когда Себастиан увидел буквально горящие глаза внука. Радость деда была безмерна. Мелодия подошла к концу, собор вместе с облаком улетел в окно и исчез где-то в северной части неба. Юный Себастиан подошел к деду, низко поклонился.

В глазах юноши стояли слезы. Невольно прослезился и старый Себастиан, когда внук сказал ему, что отныне желает учиться у деда мастерству создателя флейт, потому что хочет сделать флейту еще лучше, чем вот эта – такую флейту, которая могла бы творить целые города, заполненные чудесными картинами, скульптурами, соборами. И чтобы флейта эта могла творить еще и стихотворения.

В тот же вечер стал мастер Себастиан с утроенным рвением обучать внука своего, тоже Себастиана, умению делать флейты. Прошло полгода с того момента, когда в ночи явился к старому Себастиану учитель его Михаэль. За эти полгода молодой Себастиан научился очень многому. И вместе с дедом сделали они флейту. Нет, конечно, пока еще не была эта флейта точно такой, о какой мечтал юноша. Но пришедшие по приглашению мастера Себастиана виртуозы-флейтисты оценили данный инструмент очень высоко. Похвала эта, однако, нисколько не добавила Себастиану-младшему гордости, нисколько не повысила его самомнения. Скорее, наоборот – открыла перед юношей новые горизонты, к которым и стал он стремиться в своем учении. И радовался этому дед, радовались родители, радовались дяди и сестры.