Вопрос не понравился, но деваться было некуда, сознался как на духу:

– За сто сорок, господин лейтенант. Под горку…

– Под горку! – усмехнулся взводный. – Слышал, Данила Сигизмундович?

– Да Михалыч мне уже все уши прожужжал! Говорит, нагрузка запредельная была, что-то там даже расшаталось.

– Вот и хорошо, что запредельная, – беспечно пожал плечами лейтенант. – Нам мотоциклы для опытной эксплуатации выдали, а не для того, чтобы они в гараже простаивали! Линь, идём!

Не зная, чего ждать, я вслед за командиром спустился на первый этаж, а там он озвучил задачу:

– Заберёшь человека из госпиталя и в кратчайшие сроки доставишь к Эпицентру. Потом свободен. Там тебя на какой-то инструктаж в учебную часть затребовали, сам разберёшься.

– Будет исполнено!

Но стоило только двинуться к моему стоявшему в ряду других мотоциклу с коляской, лейтенант Лысуха снова подал голос.

– В кратчайшие сроки, Линь! – заявил он с непонятным раздражением, будто бы даже копируя чужие интонации. – Быстрейшим образом! Экспериментальный мотоцикл бери. Выжмешь из него всё, что только получится. Только не убейся.

Я растерянно оглянулся, взводный сунул в рот папиросу и усмехнулся.

– Выполняй!

Отдал он приказ, не повышая голоса, и я не бросился исполнять его рысцой, сначала сходил за курткой, шлемом, очками и крагами, затем столь же неспешно отправился в гараж. Взводный всё это время курил и спокойно следил за моими перемещениями, но не поторапливал. Странно.

И когда я прикатил к госпиталю, ситуация никоим образом не прояснилась.

– Максим Львович! Максим Львович! – закричал стоявший на крыльце вахтёр. – Транспорт прибыл!

Почти сразу появился франт из двадцать четвёртого кабинета. На пару с медсестрой он под руки вывел из вестибюля бледную девицу в стандартной пижаме, в кои наряжали соискателей. Совсем уж дурнушкой та мне отнюдь не показалась, но тяжёлая челюсть красоты ей определённо не прибавляла; проглядывало из-за неё в лице что-то лошадиное. А фигурка – очень даже ничего, этого даже бесформенное одеяние не скрывает.

Франт уставился на меня и процедил:

– Это что ещё такое?

– Быстрее у нас ничего нет! – заявил я без всякого энтузиазма.

Пусть барышню и не шатало, но возникли серьёзные сомнения, удержится ли она за моей спиной, если мотоцикл вдруг тряхнёт на кочке.

Максим Львович явно удержался от крепкого словца лишь в силу воспитания.

– Юлия Сергеевна, – обратился он к девице, – стоит договориться насчёт автомобиля. В конце концов, это просто неприлично!

Невесть откуда взявшийся человечек неброской наружности вытянул часы из жилетного кармашка, глянул на них и покачал головой.

– Нет времени! Мы и так безнадёжно опаздываем!

Не стала колебаться и Юлия Сергеевна, которая если и была старше меня, то не больше чем на год. Барышня самостоятельно спустилась с крыльца и забралась на сиденье сзади.

– В следующий раз потрудитесь чётче формулировать свои пожелания к транспорту! – со странным тягучим выговором, самую малость даже проглатывая окончания слов, попеняла она невзрачному господину в сером льняном костюме. Убрала волосы под больничную шапочку, затянула её завязки и скомандовала: – Едем!

В отличие от Нины, прижиматься ко мне барышня не стала, как видно, посчитала это неприличным, и лишь ухватила за бока. До пропускного пункта я не гнал, а только начал притормаживать у блокпоста, и караульный махнул рукой.

– Проезжай!

Дорога была пуста, и я стал понемногу наращивать приток сверхсилы, перегонять её в электроэнергию и всё сильнее загружать движок мотоцикла. Обошлось без резкого набора скорости, и девица опомнилась, лишь когда стрелка перебралась на правую половину спидометра.

Тут-то барышня и вцепилась в меня будто клещ; если б не кожаная куртка – без синяков бы точно не обошлось. Прижалась она и того крепче, превратилась в ранец, но не дёргалась и не вопила от ужаса, просто сжалась в комок.

Впереди показалась автоколонна, и я легко обошёл её по обочине, вмиг умчался дальше и оставил позади, ещё больше увеличив и без того немалую скорость. Но класть плашмя стрелку спидометра даже не пытался, прикинул наш общий вес, просчитал в уме кинетическую энергию и удерживал её в пределах набранного потенциала. Если что-то пойдёт не так – не разобьёмся, успею среагировать.

Я был в этом уверен, а вот моя спутница ни о чём таком понятия не имела, и когда мотоцикл остановился неподалёку от блокпоста, перекрывавшего въезд на территорию Эпицентра, она эмоций сдерживать не стала.

– Ты псих! – выдала девица сразу после того, как отлипла от меня и слезла с сиденья. – Сумасшедший! Совершенно ненормальный! Чокнутый!

Стоило бы посмеяться, но к нам уже спешили медработники в униформе «Общества изучения сверхэнергии», и я сообразил, что доставленная мной к Эпицентру барышня из этого вертепа реваншистов. Не могу сказать, будто сильно расстроился, в конце концов, приказ есть приказ, но и настроения мне это открытие отнюдь не улучшило. Зато понял, почему так странно вёл себя взводный. Он-то наперёд знал, кого именно придётся везти.

Я резко развернулся, так что пыль из-под заднего колеса полетела, и отправился в обратный путь. Тут уж себя нисколько не сдерживал и до расположения домчался чуть ли не за пятнадцать минут, включая не слишком быструю езду по городским улочкам.

– Опять гонки устроил? – недобро глянул на меня техник.

– Так опытная эксплуатация, Михал Михалыч! – рассмеялся я в ответ.

– Ужо я тебе!

Но до рукоприкладства не дошло, мастер погрозил гаечным ключом и только. Ну а я побежал в госпиталь. Ни в каком инструктаже, разумеется, не нуждался, но раз отпустили – чего в дежурке штаны протирать? Хоть с Василем пообщаюсь, последние новости узнаю.

Увы, толком поговорить не удалось: когда подошёл, операторов восьмого витка уже увели в кинозал на втором этаже, где им должен был читать вводную лекцию доцент Звонарь, а за остальными явился Трофим Фёдорович.

– Да не переживайте вы на этот счёт, – махнул рукой инструктор, от которого не укрылось разочарование Василя. – Всё пройдёт, как пройдёт, и никакая лекция ничего не изменит. Учебный фильм посмотрели? Ну и вот! А на инструктаже полезного не скажут. У них одна песня: лучше остановиться чуть раньше, чем запоздать!

– А вы что скажете? – угрюмо спросил Матвей Пахота.

– А я так скажу – цепляйтесь зубами и держитесь до последнего! Иначе толку не будет. Не доведённый до конца резонанс – это как преждевременное семяизвержение! Эффект какой-никакой получен, да только дело и близко не сделано.

По лицу Вари скользнула какая-то слишком уж понимающая улыбка, а Василь набычился и напомнил: