– Исключительно косвенные, – спокойно сказал Олег Друза. – Но следствие ещё не окончено.

– Что скажешь, Линь, – обратился вдруг Хлоб непосредственно ко мне, – ты его убил?

– Невиновен, господин комиссар! – выпалил я без малейших колебаний.

И не соврал ведь: убить – убил, но вот виновным себя не считал. Каждый должен иметь право на самозащиту.

– Ну вот, рядовой утверждает, будто невиновен, – усмехнулся тогда комиссар Хлоб. – Какие у нас могут быть основания ему не доверять?

То ли дознаватель с ответом не нашёлся, то ли просто счёл за благо промолчать, получил приказ не тянуть и в самое ближайшее время оформить своё мотивированное суждение и взял под козырёк. Ну а мне наконец разрешили удалиться.

Пропотел за эти пять минут едва ли не сильнее, чем за десятикилометровый марш-бросок.

Как-то слишком много всего на меня за последнее время свалилось. И хоть посыл финального приказа комиссара Хлоба был предельно ясен и не мог не радовать, я весьма и весьма сомневался, что этого будет достаточно, дабы закрыть вопрос с убийством Казимира раз и навсегда.

После полигона заскочил в общежитие принять душ и переодеться, оттуда поспешил в столовую и ещё издалека приметил стоявших у входа в госпиталь курсантов комендатуры с Федей Маленским во главе.

Отделение дожидалось своей очереди или должен был дать отмашку старшина, подумал о этом и забыл, но не тут-то было. Федя мигом заступил на дорогу и скомандовал:

– Встать в строй, курсант!

Я мог бы попытаться обойти его, но приказ был произнесён с таким расчётом, чтобы его услышали все кругом, поэтому остановился и заявил в ответ ничуть не менее громко, ещё и глаза закатил:

– Ну что за отделение! Один тугоухий, другой слепошарый! Федя, ты где курсанта увидел? Совсем со зрением плохо или в знаках различия не разбираешься?

Маленский шагнул вперёд и процедил:

– Встать в строй!

Я достал из кармана заточку, крутанул её меж пальцев.

– Ты с глазом определился уже? Правый? Левый? У меня инструмент с собой. Могу прямо сейчас всё в лучшем виде оформить.

Думал – ударит, но взгляд Феди скользнул куда-то к моему поясу, точнее – к висевшей на нём кобуре, и я не удержался от довольной ухмылки.

– Ага, при исполнении, угадал. Всё ещё хочешь подраться? Давай! Обещаю не стрелять, ты и так с должности вылетишь, как пробка из бутылки. Рискнёшь?

Маленский не рискнул; одно дело – за чужой счёт самоутверждаться и совсем другое – драку с бойцом дежурной смены затевать. Он отступил, я спрятал заточку обратно в карман.

– Ничего! – поддержал приятеля Боря. – Посмотрим, как он на вечерней тренировке запоёт. Я с ним сам рукопашным боем займусь!

– Если так, то это тебе петь придётся. Фальцетом, – предупредил я и с невозмутимым видом двинулся дальше. И пусть невозмутимость была насквозь показной, назад сдал не я; назад сдал Федя. Пустячок, а приятно. Как минимум до вечера победа осталась за мной.

После обеда заступил на дежурство, но сначала имел беседу с перехватившим у авточасти капитаном Городцом. Ничего утешительного по поводу расследования повторного нападения он сообщить не смог, только и без того паршивое настроение испортил.

– Такое впечатление, тебя не убить, а захватить собирались, – заявил он, закуривая папиросу. – Хотели бы убить – полоснули очередью. А тут не поленились трос натянуть.

– Скажете тоже! – фыркнул я. – Да нет шансов выжить после удара о трос на такой скорости!

– На такой скорости! – передразнил меня Георгий Иванович. – На такой скорости ночью будут нестись разве что совсем уж безмозглые обалдуи! А на обычной – поломало бы, конечно, но пожил бы ещё какое-то время после падения. Вопрос только – зачем?

Я невольно сглотнул.

– Вопрос, Георгий Иванович, в другом. Дело закроют?

Капитан развёл руками.

– Одно могу сказать: на комиссара ты впечатление произвёл, да и не захочет он своё детище под удар ставить.

– Детище?

– А кто, по-твоему, придумал всяким раздолбаям второй шанс давать? Мы – так, присоседились просто, идею его подхватили. Сам-то он всё больше поддержкой детских домов занимается. Финансирование выбивает, чтобы снятых с поездов беспризорников в приюты пристраивали и образование давали. Ну а потом – кого в институт, кого к нам. Много уже таких…

Городец вздохнул и махнул рукой.

– Ладно! Мы за тобой постараемся приглядывать, но и сам не зевай. Дело такое – можем не успеть.

Он двинулся прочь, но я его окликнул:

– А насчёт троса – может, за банальную аварию всё выдать хотели?

– Детективы почитываешь? – уточнил капитан, а после моего утвердительного кивка пожал плечами. – Может, и так. Первый раз под пьяную драку замаскировать пытались, второй – под несчастный случай. Странно это. Посидишь пока на Кордоне. Сдаётся мне, именно тут собака зарыта, не в Новинске.

Я молча кивнул.

Дальше я штудировал учебные пособия, выискивая второе дно в уже насквозь знакомых формулировках да играл в пинг-понг с Васей-футболистом. Захар, Иван и Данила Сигизмундович расписывали пульку за пулькой; всё шло в штатном режиме. По сравнению с выездами в Эпицентр – тишь и благодать.

– А ты бы с кем роман закрутил: с Валькой или Полинкой? – спросил вдруг Вова. – Я вот никак решить не могу.

– Тебе и не светит, – усмехнулся я. – Полина с пилотом любовь крутит, а насчёт Вали ты и сам в курсе.

– Да не, – отмахнулся мой сосед по комнате. – Светит или не светит – неважно. Ты бы кого выбрал?

Я немного подумал и решительно заявил:

– Валю.

– А чего не Полину? У неё такие ноги…

– Слушай, мне ли о её ногах не знать? Я ж с ней каждый день борьбу в партере отрабатываю! Ну а тут, допустим, у нас всё сладилось, и только я на ней устроился – раз! – треугольник, шея ногами зажата, а ноги мускулистые, не вывернуться… Ну чего ты ржёшь?

Вова отсмеялся и махнул рукой.

– Всё, Петя, убедил. Тоже Вальку выбираю.

– Ну что за молодёжь пошла? Одни бабы на уме! – возмутился Данила Сигизмундович. – Умолкните там уже, мы тут думать пытаемся!

– Не о чем думать, когда с тузами на мизере! – рассмеялся Захар. – Бери, короче!

Заместитель взводного недовольно скривился, и мы с Вовой решили лишний раз его не драконить. Мой сосед принялся отрабатывать финты футбольным мячом, я засел за очередное письмо Нине.

Уже заканчивал, когда в дежурку заглянул лейтенант Лысуха. Взводный пристально всех оглядел и вдруг спросил:

– Линь, какую скорость, говоришь, в прошлое воскресенье выжал?