— Дитё! — До нас доскакала няня, и тролль ловко ушел от ответа. — Ты в порядке?

— В полном! — отрапортовала я.

Шмырг помрачнела, сдулась и подошла к нам, грозно посматривая на зеленого великана, словно на врага всего трудового народа.

— Ар'Инна, а где девочки? — запоздало спохватилась я. Скорее всего, достаточно прочистились взболтанные в молочный коктейль мозги. — Они не пострадали?!

— Ушли на поиски новых приключений, прихватив по мужичку на дорогу. Сказали — боевые трофеи! — сообщила няня, стаскивая с шеи наши сумки с барахлом. Отчиталась по имуществу: — Я им выдала по браслету.

— Спасибо! — обрадовалась я. — Они мне ничего не передавали?

— Отчего же… передавали, — важно кивнула няня. — Та, которая с хвостом, сказала, чтобы ты ее в случае чего нашла — она всегда готова предложить свой хвост и разбить яйца. Та, которая «дочь степей», предложила ее тоже не терять. По ее словам — «в мире еще много невзятых ворот». А блондинка просто застеснялась и сказала, что замуж теперь точно не выйдет, такого адреналина никакой эльф не выдержит. К тому же у них не принято рушить замки, а ей сие дюже понравилось.

— Понятно, — протянула я, все еще радуясь хорошему завершению дела.

— Ну что, дитятко, — няня подошла и обвила меня руками, — давай прощаться?

— Почему? — Я обняла ее в ответ.

— У тебя теперь есть хороший защитник, — пояснила шмырг. Запечалилась: — Помощь старой няни тебе уже не требуется. А мне следует искать другое дитё… — Она шмыгнула носом. — Я к вам так привязываюсь!

И мы немного порыдали. Совсем чуть-чуть. С полчаса, наверное. Использовали весь запас носовых платков. В голове окончательно прояснилось, и я решила одним выстрелом убить двух зайцев: пристроить няню и сделать князю подлянку.

— Ар'Инна, — обратилась я к няне, — а что, если тебе взять на воспитание город? Столицу? Она не вырастет, не уйдет, и ты всегда будешь там нужна.

— И правда! — Шмырг приободрилась. — Меня ведь звали в стражу! А так я пойду еще выше!

Къяффу и Мыр скуксились, как пожиратели тонны лимонов.

— Спасибо, дитё! — Няня еще раз обняла меня. На прощанье шепнула на ухо совет: — Прежде чем что-либо решать — загляни на обратную сторону! — И — бумс! — испарилась. Вероятно, пошла самоутверждаться на пост главного защитника столицы. Какой все-таки сегодня продуктивный день!

Сразу после нее стал прощаться Къяффу.

— Уже уходишь? — расстроилась я, пожимая одну из восьми лап паоса.

— Увы. Села! — расплывчато объяснил осьминогопаук и галантно расшаркался.

— Если что… — начала говорить я, но тут мне рот зажала рука Мыра.

— Дай ему отдышаться, — посоветовал тролль.

— Мы-му-бу! — возмутилась я творимым произволом.

Рука разжалась.

— Я всего лишь хотела сказать: «Если что — не поминай лихом!» — надулась я.

— Я не стал рисковать, — сухо пояснил тролль. Погладил по плечу и дал указание: — Посиди тут пока…

И ушел в лес.

У меня образовалось время подумать.

А чего же я, собственно, от Мыра хочу? Если бы мне кто-то это мог сказать! Сама я явно неспособна.

Дружбы? Партнерства? Любви? Если подумать — два абсолютно генетически разных вида. Причем физиологически несовместимых. Почему же я так стремлюсь к нему? Затосковала. Если это и есть любовь-матушка, то у меня сильные проблемы с головой…

— Сейчас согреешься. — На поляну вышел Мыр с охапкой хвороста. За его плечом маячил довольный Монь.

Я чуть не прослезилась:

— Моя ты лапочка!

Пока мы с Монем лизались, теребили друг друга и сюсюкались, тролль привычно и сноровисто развел костер, потом смотался к роднику за водой и подвесил котелок.

Когда вода чуть нагрелась, взял тряпицу и начал протирать мне лицо и руки.

— Я и сама могу, — прошептала я, тая от заботы.

— Позволь мне, — так же тихо сказал тролль, продолжая неспешно смывать грязь и кровь.

Потом достал из внутреннего кармана флакончик из темного стекла:

— Быстрее заживет, — и начал аккуратно смазывать ароматическим маслом мои царапины, шепча какие-то слова на незнакомом языке. Ссадины прямо под его руками затягивались, покрываясь розовой тонкой кожицей.

На полянке стрекотали цикады. Нас окружали звуки вечернего леса. Я сидела на поваленном бревне и бинтовала Мыру ободранные руки, а перед тем смазала ранки и ссадины все тем же приятно пахнущим маслом. Над сорванными ногтями хотелось плакать. Вид окровавленных лунок без прочной ногтевой пластины — то еще зрелище. Я представила эту боль, и мне стало нехорошо.

— Ничего страшного, пройдет. — Мыр повернул голову и прикрыл глаза. Я присмотрелась: ну, и чем он отличается от людей?

Покачала головой — ничем. Такой же, из плоти и крови. Руки-ноги-голова. Пальцы на руках и ногах. Ум. Сердце. Чувство собственного достоинства. Разве что чуточку выпирают клыки и другая форма черепа и ушей? Кожа не белая, не черная, а зеленая? Но все человеческие расы тоже имеют отличия. И что? Это принципиально важно?

Передо мной не животное и не сказочное чудо-юдо, а обычный нормальный мужчина, который ранен и страдает.

Мыр стойко переносил экзекуцию, продолжая с улыбкой бормотать лечебный заговор и уютно растекаясь под моими пальцами.

Бережно обработав маслом руки и лицо, я вслед за этим занялась его спиной и ногами. Моя-то спина чудом не пострадала, зато его плечо и вообще вся правая сторона — просто ужас. Как будто палачи снимали кожу, стесано до мяса.

Мыр оперся на крепкий дуб и придремал. У наших ног лежал разноцветный Монь, пуская пузыри слюнявой мордой.

Тепло от костра, в котелке булькает похлебка, рядом шерстяной коврик и огромное доброе сердце в широкой груди — Монь. Мыр, твердый и теплый, словно скала, нагретая полуденным солнцем, пригреб меня левой рукой и не хочет отпускать даже во сне. Искры от костра вздымаются в темное небо…

Мне стало та-ак хорошо… по телу пробежала дрожь блаженного удовольствия. Словно натянулись невидимые нити, привязывая к этому необычному мужчине, притягивая и опутывая. Согревая. Обещая и маня…

— Мыр, я…

— Не надо, Леля, — попросил он, прижимая меня к себе. — Ты сейчас скажешь то, о чем в будущем можешь пожалеть. Ты все время забываешь, что я тролль.

— И что?.. — пробормотала я, млея под сильными руками. — Внешне — да, тролль, а внутренне — человек получше многих…

— Если бы ты знала, — пробормотал он. — Если бы только знала, моя… — И, наклонившись, легко провел вдоль лица рукой, не касаясь его.

Мои веки отяжелели, сознание поплыло. Расслабленное тело обмякло на руках тролля. На место реальности пришли красочные и… странные, я бы даже сказала — эротичные сны…