Гитлер хотел облегчить нам гибель. Упрощенные условия награждения высшими военными орденами и внеочередные присвоения званий должны были содействовать задуманному им апофеозу 6-й армии. Наряду с этим был и другой аспект, тогда казавшийся мне важным. Повышение воинских званий означало повышение пенсий для вдов и сирот. Через армейские корпуса дивизии были поставлены в известность об увеличившихся шансах на это почетное право.

В последующее время работа в моем отделе опять пошла полным ходом.

31 декабря капитан Тепке вылетел в группу армий «Дон», командный пункт которой передвинулся между тем из Новочеркасска в Таганрог, примерно на 200 километров к западу. Накануне в присутствии Шмидта Паулюс лично объяснил ему его задачи как уполномоченного армии по снабжению.

— Вы должны представиться фельдмаршалу фон Манштейну лично и сказать ему, что я обязал вас заботиться о целесообразной загрузке и полном использовании транспортных самолетов. Вы знаете, что здесь происходит. Возьмите с собой все материалы относительно продовольствия, боеприпасов, горючего, медикаментов и представьте их фельдмаршалу.

Шмидт добавил:

— Позаботьтесь, чтобы для нас использовались наконец все наличные машины. Группа армий должна прекратить посылку десятков «хейнкелей-111» на оставленную нами Тацинскую. Нашим солдатам грозит голодная смерть. Сообщите нам, когда можно будет ожидать улучшения снабжения.

Манштейн сделал капитана 1-м квартирмейстером по снабжению 6-й армии по воздуху. Тепке энергично старался помочь окруженной армии. Однако заметного улучшения снабжения не последовало. Общая грузоподъемность самолетов была слишком мала. Советская зенитная артиллерия и зимняя погода резко сократили количество доставлявшихся по воздуху грузов. После потери Морозовска и Тацинской расстояния от исходных аэродромов до котла значительно увеличились.

Аэродромы в Шахтах, Новочеркасске, Ворошиловграде и Сальске находились в 350–400 километрах по прямой от Питомника. До Сталино и Таганрога было даже 450–500 километров.

В радиограмме по случаю Нового года Гитлер снова заверил, что каждый военнослужащий 6-й армии может вступить в новый год с твердой уверенностью, что фюрер не бросит на произвол судьбы героических борцов на Волге, и у Германии найдутся средства, чтобы освободить их из окружения.

Одновременно генерал танковых войск Паулюс был произведен в генерал-полковники.

«Верность за верность» — тогда эта радиограмма Гитлера, несмотря на все наши мучения, еще оказала известное воздействие, хотя к ней и отнеслись с большим сомнением, чем к подобному же сообщению шесть недель назад. В результате неоднократных разочарований, нечеловеческих лишений, безропотной гибели что-то в нас надломилось. Однако мы далеко еще не понимали сути происходящего. Да и трудно было вникнуть в нее. События неумолимо приближались к своему роковому финишу, и ничто не могло предотвратить его.

Наступил январь 1943 года. Первое утро нового года. Когда я проснулся, в нашей печке уже пылал огонь. Я сунул ноги в сапоги, надел китель и вышел в канцелярию.

Мои подчиненные выглядели уже не так, как год назад в Полтаве. Они сидели подавленные, равнодушные, безучастные. Молча они подали мне руки. Я тоже не мог подбодрить их, так как и сам переживал внутренний разлад.

Начальники отделов собрались у Шмидта, чтобы пойти к Паулюсу и поздравить его с Новым годом и производством в генерал-полковники. Я знал, что он ждал этого повышения. Теперь, когда оно пришло, это вызвало только вымученную улыбку.

Мы уже покинули блиндаж Паулюса, когда я вспомнил, что забыл прикрепить третью звезду на погоны командующего. Я вернулся, чтобы исправить упущение.

На мое извинение он сказал:

— Оставьте, Адам. Этим повышением Гитлер хочет только облегчить мне конец.

Обычно молчаливый генерал начал рассказывать о своих поездках в дивизии.

— Можете радоваться, что вам не приходится ездить каждый день на передовую. Когда вы несколько дней назад вернулись из 76-й пехотной дивизии, я понял, какое впечатление произвело на вас все, что вы увидели. С тех пор положение еще больше ухудшилось. Печать голодной смерти видна повсюду. На перевязочных пунктах врачи уверяли меня, что голод и морозы причиняют больше потерь, чем действия противника. Лазареты и дивизионные медицинские пункты забиты тысячами раненых, полузамерзших и обессилевших, для помощи которым недостает самого необходимого. Воля к жизни потеряна. Все больше распространяется чувство безнадежности. Но за пределами котла для оценки положения находят только красивые слова.

— Все же я думаю, господин генерал-полковник, что после доклада Хубе Гитлеру кое-что изменится. Насколько я знаю Хубе, он будет говорить начистоту.

— Будем надеяться, что он так и — сделает. Боюсь только, что теперь уже поздно. Во всяком случае, я по-прежнему связан приказом Гитлера держаться до последнего патрона.

— Слышали ли вы, господин генерал-полковник, дикие слухи, которые ходят по котлу? На западном участке нашего фронта солдаты поговаривают о дивизиях СС, которые якобы достигли Калача. Будто бы даже слышна артиллерийская канонада. Другие же говорят о парашютно-десантной дивизии, которая высадилась между Калачом и Карповкой.

— Я знаю об этих слухах и хотел бы знать, кто выдумывает такую чепуху. Один командир полка считает, что местом рождения этого вздора является аэродром Питомник. Быть может, он прав. Возможно, что пилоты транспортных машин непреднамеренно, а то даже и по указанию свыше выдумывают такие сказки, чтобы отвлечь нас от агонии.

— Не думаете ли вы предпринять что-либо против этой лавины слухов, господин генерал-полковник? Не следует ли нам наконец сказать солдатам всю правду?

— Конечно, следует. Но я хочу подождать возвращения Хубе.

В один из первых дней января мне позвонили от коменданта аэродрома, сообщили, что прибыли две большие транспортные машины с солдатами, и спросили, куда их направить.

«Вот так штука!» — подумал я удивленно. Что пользы нам в условиях смертельной опасности от горстки солдат? Не реакция ли это группы армий «Дон» на донесение командующего армией от 26 декабря? Ведь нам нужны не 40 и не 100 солдат, а полностью укомплектованные дивизии. И прежде всего нам необходимы продовольствие, боеприпасы, танки, горючее.

— Подождите, пожалуйста, 15–20 минут, — ответил я. — Мы проверим, какая из дивизий больше всего нуждается в пополнении.

Накануне был отдан приказ о расформировании 79-й пехотной дивизии. Оставшиеся от нее солдаты и офицеры были распределены почти исключительно по дивизиям, ведущим бои в городе, штаб дивизии был вывезен самолетом.

В последние дни наибольшие потери несла 44-я пехотная дивизия. Получив согласие генерала Шмидта, я информировал начальника тыла дивизии и поручил ему забрать вновь прибывших.

Паулюс назвал эти действия Манштейна пустым жестом. Он предложил командованию группы армий «Дон» посылать в котел не солдат и офицеров, а побольше продовольствия. В конце концов, каждый лишний солдат уменьшал и без того крохотную порцию хлеба. После этого Манштейн запретил дальнейшую отправку пополнения самолетами. Перед тем как отпустить меня, Паулюс показал мне письмо, полученное от Манштейна.