— Не переживай, дорогая, я все равно на тебе женюсь….после того, как все закончится, — и он по-шакальи осклабился.

— Лучше убей меня до того, как все начнется! — извернувшись она влепила Морану пощечину.

Нет, ну какая же тварь! И как могло ей хоть на миг показаться, что этот выродок похож на Эдана? Девушка вывернулась из его рук и тут же оказалась в объятиях Табрэ. Не выпуская ее, он обратился к товарищам:

— Хватит уже приставать к девчонке с непристойными предложениями поодиночке. Пора, так сказать, скрепить нашу мужскую дружбу. Я не жульничал, поэтому я первый! — и он попробовал поцеловать свою пленницу.

Гнев, презрение и понимание того, что терять уже нечего, заполнившие все существо Лотэссы, придали ей сил. Поцелуй Табрэ, которого тот страстно жаждал, воспевая в своих сонетах, как вершину блаженства, не удался. В упор глядя на своего мучителя, девушка запустила ногти в его ненавистное лицо, так глубоко, как только могла, а потом с чувством безумного удовлетворения провела обеими руками вниз, оставляя на щеках Табрэ глубокие борозды. Тот выпустил жертву, схватившись за покореженное лицо, которым так дорожил.

— Проклятая девка! Чтоб тебя! — выругался Табрэ, не спеша, однако, оторвать руки от лица и снова завладеть строптивой пленницей.

— Надеюсь, шрамы останутся на всю жизнь, — мстительно выкрикнула Тэсс.

Но торжество было недолгим, секунду спустя она уже билась в объятиях Тьерна, обхватившего ее сзади. Однако Эдан научил сестренку не только сквернословить, но и драться, хотя добродетельной девице лучше обходиться без этого умения.

Тэсса, извиваясь в руках бывшего поклонника, сползла чуть ниже и сделав резкое движение головой вверх и вбок, ударила того затылком в челюсть. Правда, через секунду, она горько об этом пожалела, потому что неизвестно кому из двоих ее неожиданный удар принес больше вреда. Затылок зверски болел, голова гудела как пустой котел, по которому стучат молотом, а перед глазами выплясывали причудливый танец золотисто-оранжевые искорки. Моран взвыл, но девушку не выпустил.

— Неплохой удар, моя сладенькая, но этого недостаточно, чтобы остудить мой пыл, — он опять шептал на ухо, очевидно полагая такую манеру разговора наиболее таинственной и располагающей.

Перед ними вырос внушительный силуэт А' Хэсса.

— А это тебе, любимый! — по-прежнему находящаяся в плену объятий Тьерна, девушка вскинула обе ноги и от души саданула второго своего неудавшегося супруга в живот и… несколько ниже. А' Хэсс согнулся пополам, бормоча проклятия.

Нолан же, стоя чуть поодаль, с интересом наблюдал за разворачивающейся битвой хрупкой девушки и трех мужчин. Оценив последний удар Тэсс, он выразил свое отношение к происходящему иронично вскинув бровь и удостоив участников издевательскими аплодисментами. Шэл не участвовал в травле Лотэссы, но и помогать ей не собирался. Он просто спокойно стоял и ждал, разумно предпочитая делать грязную работу чужими руками.

Вообще же мужчины дрались каждый сам за себя, почти неприкрыто радуясь неудачам друг друга. Они походили на разбойников, которые, не желая честно делить добычу, предпочитают избавиться от подельников, дабы остаться единственными обладателями сокровищ. В данном случае, остаться единственным было не так важно, как стать первым.

Оклемавшийся Табрэ вновь приблизился к девушке, намереваясь вырвать ее у Тьерна.

— Ну, тварь, теперь ты ответишь за все! — прошипел он. А Тэсса тем временем, вложив в рывок всю силу, подалась вперед и выхватила кинжал, висевший у пояса поэта. Тьерн, понятное дело, не только не спешил обезоружить девушку, хотя ему было бы нетрудно удержать ее и одной рукой, а, скорее всего, всячески желал ей удачи.

Лишь на миг Тэсс замешкалась, взвешивая, что лучше — всадить кинжал в Табрэ или себе в грудь. Убить человека она не страшилась, ибо нападавшие больше не были в ее глазах людьми — а только выродками, позорящими само звание мужчины. Но если она убьет этого гаденыша, останутся еще трое, а если себя — все будет кончено, и ценой жизни она спасет честь.

Только вот жутко трудно вонзить в клинок себе в сердце. Не потому, что ей хотелось жить, с этой жаждой Лотэсса распрощалась вчера ночью. Она не рассчитывала на дар Маритэ и не желала исцеления, а, напротив, боялась его. Однажды она уже всадила в себя кинжал, однако это не облегчало нынешнюю задачу. Память против воли напоминала о кошмарной боли той «почти смерти», заставляя тело идти против велений разума.

Короткое промедление дорого ей стоило. Озверевший Табрэ, перехватил ее руку и с силой вывернул, заставляя выронить спасительный кинжал. А потом пошатнулся и осел на снег.

Отчего-то Тэсса сразу поняла, что ее мучитель мертв, но не нашла в себе ни капли жалости к сочинителю бездарных сонетов и жертве семейного очага.

Девушка была уверена, что Табрэ убил кто-то из товарищей, пока не разглядела темнеющий чуть поодаль силуэт всадника. Несмотря на снег и спустившуюся темноту, эту фигуру она узнала бы из тысячи. Узнала, хотя бы потому что, не отдавая себе в этом отчета, ждала до самого конца, безумно надеясь на чудо. Где-то на заднем плане сознания безумной бабочкой билась мысль, что он найдет ее, придет и спасет. И он пришел.

Его величество Валтор Дайрийский легко спрыгнул с коня и двинулся к ошалевшей от внезапного счастья Тэсс и ее мучителям, испытывающим при виде своего сюзерена прямо противоположные чувства. Тьерн, выпустивший наконец свою жертву, неловко повалился на колени, за ним последовал А' Хэсс, который, впрочем, и так находился в коленопреклоненной позе. И только Нолан остался стоять, справедливо предположив, что никакая степень унижения не спасет их от королевского возмездия.

— Какие же мы идиоты! — сквозь зубы пробормотал он. Эта фраза была единственной реакцией Шэла на трагический провал их затеи.

— Не то слово! — согласился с высказанным умозаключением король.

Он шагнул к Лотэссе. Та наконец очнулась и пробормотала:

— Благодарю вас, ваше величество! Вы спасли меня, — она запнулась. Чего уж тут говорить, он и так понимает, что спас ей больше, чем жизнь.

— А вот благодарить меня не стоит, — досадливо поморщился Валтор. — Напротив, в том, что случилось, изрядная доля моей вины. Если бы не моя выходка, вы бы не бежали из дворца, — он помолчал и, тяжело усмехнувшись, добавил. — По правде сказать, я вел себя немногим лучше этих мерзавцев.

— Да уж, — вздохнула Тэсс и тут же прокляла себя за вопиющую неблагодарность и невежливость по отношению к спасителю.

Она осознавала, что ужасно не права, но уже не находила в себе сил не то, что следить за словами, но даже связно мыслить. Облегчение обрушилось на девушку, подобно снежной лавине. Только теперь она во всем ужасе осознала, чего избежала. Полностью лишившись сил, пробужденных отчаянием и гневом, она испугалась по-настоящему. Странные волны, сродни безумию, казавшемуся в этот миг почти спасением, закружили ее сознание. Девушка покачнулась и упала бы, не подхвати ее король.