— Ты предложил осваивать север. А Дальний Восток, согласись, был моей идеей.

Владелец казино разливал по фужерам следующую порцию превосходного грузинского вина и соглашался:

— Не спорю. На севере мы с превеликим трудом сумели добыть всего два вагона, а тут вдруг такая удача!.. И где ты только откопал этого пробивного парня?

— Места нужно знать «рыбные», — самодовольно усмехнулся собеседник. — Ты не представляешь, сколько я повозился с Бариновым! Переворошил кипы архивных документов, разыскивая подходящую кандидатуру; затем выждал, пока наш спецназовец слегка оступится в своей карьере… И только после этого пошел с ним на контакт. Да с майором все получилось блестяще!

Полковник Полевой курил крайне редко, но под настоящее грузинское вино, регулярно привозимое с собой Асланби Вахаевичем на эти нечастые встречи, порой позволял себе расслабиться. Достав из металлической коробочки, что лежала на темной клетчатой скатерти, тонкую сигариллу, он прикурил от услужливо зажженной другом зажигалки и с наслаждением затянулся…

— Он настоящий аутсайдер!.. — выдохнув ароматный дым, молвил фээсбэшник, оглядываясь вокруг.

— Почему «аутсайдер»? — не понял замысловатой аналогии руководитель экстремистской организации.

— В живописи есть такое направление — аутсайдер-арт…

Асланби знал о страстном увлечении полковника живописью. Известно ему было и о немалой коллекции немного странноватых картин, украшавших роскошную квартиру приятеля.

— Я не слышал об этом направлении, — честно признался он. — Просвети, если не трудно — время у нас есть.

Тот приложился к фужеру, откинулся на спинку удобного стула и с видом величайшего знатока, начал рассказ:

— Мало кому известно истинное толкование понятия «аутсайдер» в искусстве, но определенно оно берет начало с работ знаменитых Ван Гога, Врубеля, Гойи, Чурлениса — людей, мягко говоря, не совсем нормальных с точки зрения остального мира художников. Что представляет собой обычный профессионал в этом виде искусства? Да, он в первую очередь — творец! Но, как бы глубоко он не уходил в свое творчество, где-то далеко в его подсознании все ж свербит мысль о выставках, галереях, деньгах — о делах мирских, одним словом. А вот душевнобольные художники или те, кто находится на опасной грани сумасшествия, творят бессознательно. Просто творят!.. И чем художник безумнее, тем он гениальнее! Вот их-то — людей искусства с патологической психикой и принято называть «аутсайдерами»…

— А причем же здесь наш Баринов? — не мог взять в толк хозяин «Южной ночи». — Он произвел на меня впечатление человека вполне здравомыслящего…

Разламывая остаток сигариллы в пепельнице, Полевой торжествующе улыбнулся:

— Я причисляю его к этому течению, конечно же, условно. Дело в том, что настоящий аутсайдер не должен знать понятий — картина, выставка, музей… И ни в коем случае не должен относить свое творение к произведениям искусства. А то, что он бессознательно делает — безусловно, выплеск безумного гения! Баринов гениально поработал, мало о чем догадываясь, добыв для нас целых двенадцать вагонов «товара». Разве ты не согласен с этим?

— Ну, в пути пока только шесть… — возразил Асланби. — А с остальными утверждениями я, пожалуй, спорить не стану. Аналогия прослеживается…

Допив вино, они покинули маленькое придорожное кафе на обочине загородного шоссе, уходящего за горизонт — на север — в сторону Пятигорска. Тепло попрощавшись, сели каждый в свой автомобиль и, довольные друг другом, разъехались в разных направлениях: Асланби — в Кизляр, Полевой — в Ставрополь. В своем пластиковом кейсе чиновник службы безопасности увозил причитавшуюся за удачную махинацию с оружием долю — двести пятьдесят тысяч долларов. На эти деньги полковник планировал приобрести несколько знаменитых картин аутсайдеров, давно пленивших его воображение…

Владивосток

С отъездом все устраивалось легко и почти своевременно. Оставалось несколько часов, чтобы уладить важнейшие дела и сесть на теплоход под чужой фамилией. Отправить вчера в Японию Руслана и Мухарбека с семьей у знакомого портовика никак не получалось, но на отходящее сегодня круизное судно, он оформил их лучшим образом — без проволочек и шума.

Газыров ходил в подавленной задумчивости по кабинету, к кофе и коньяку не прикасался и почти не вспоминал о внезапно исчезнувшей Элеоноре. Вчерашнее сообщение Арсена — финансового директора компании, о гибели Хасана с молодым напарником не слишком-то удивило, еще раз подтвердив справедливость собственного предположения — таинственная организация, приславшая на Дальний Восток эмиссара, людей в свои ряды подбирает тщательно и не абы каких. С помощью пусть и осторожных, но все ж уголовников — с ними не справиться.

Конечно же, это была самодеятельность заместителя по безопасности — босс в разговорах с ним ни разу ни обмолвился о том, что хотел бы избавиться от посланника из Ичкерии. Хасан прекрасно знал о висящей на волоске жизни старшего брата Газырова, и тем возмутительнее выглядело его жестокое и безумное желание покончить с Рамзаном…

Сразу же после сообщения Арсена обеспокоенный Руслан стал названивать в Чечню. После долгих и упорных попыток ему удалось связаться с женой старшего брата. То, что он услышал, повергло его в шок — брат умер от инфаркта и был похоронен несколько дней назад. Отец же был жив и здоров, и теперь приходилось опасаться за него. А уж мысли о контрразведке и вовсе не давали покоя главе компании. Пожар одного из самых больших арсеналов Тихоокеанского флота; гибель его начальника; взорванный в своем автомобиле адмирал Скрябин… Все это не могло не взбудоражить чекистов и те предпринимали невиданные по масштабам следственные и оперативные мероприятия. Даже из Москвы примчалась группа высоких чиновников и следователей по особо важным делам. Смешно было предположить, что они не раскрутят дело с хищением «товара», и Руслан с отчаянием осознавал: дата его ареста приближается с каждой минутой…

«Скрябин погиб, но это ровным счетом ничего не гарантирует, только чуть отодвигает момент прихода сотрудников спецслужб. Как же продержаться последние часы? — с тревогой размышлял Руслан Селимханович, — можно прямо сейчас уехать из офиса, не вернуться, переждать… Затем тайком подъехать к причалу. Но, в таком случае, они спохватятся и повсюду расставят усиленные кордоны! Этак не прорвешься и к теплоходу. Не годится! Нужно, чтобы все оставалось как прежде — спокойно. Но контрразведка где-то на хвосте, я чувствую, что ее сотрудники вот-вот возьмут след…»

Газыров открыл уже вторую пачку сигарет. Все окна с раннего утра были открыты настежь, но это не помогало — от непрерывного курения в помещении висел тяжелый, сизый туман сигаретного дыма.

В приемной дежурил Арсен — финансовый директор.

— Я на обед к Мухарбеку, — с невероятным волнением дождавшись означенного часа, бросил через плечо пожилой чеченец, проходя через приемную. — Будут звонить из мэрии, передай: подъеду к ним часам к четырем…