не ответила. На следующий день он прислал огромную корзину фруктов. Мне было и смешно, и приятно, и отчего-то неловко. За мной никогда не ухаживали, подарки без повода не дарили.

На звонки Громова я по-прежнему не отвечала, но ежедневные букеты с цветами, сухофруктами и сладостями поднимали мне настроение. Потом Владимир прислал два билета в первый ряд на концерт известной группы, и я ответила, что не могу принять такой дорогой подарок.

«Я знаю, что тебе нравится этот исполнитель. Буду очень рад, если ты хорошо проведёшь время».

И что на это ответить? Лара покрутила пальцем у виска, мол, дура ты, от такого не отказываются. В итоге мы с сестрой зарядились энергией на концерте и в целом шикарно отдохнули.

— Хватит мужика игнорить. Расскажи ему про ребёнка, — Лара снова подняла болезненную для меня тему.

— Ты не успокоишься, пока это не произойдёт, да? — усмехнулась я. — Концерт только закончился, дай хотя бы в себя прийти.

— Чем дольше ты тянешь, тем больше подозрений возникнет у Владимира. На месте мужика я бы напряглась, если бы от меня такую новость скрывали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему?

— Раз молчит, значит, ребёнок не от меня, — пожала плечами Лара. — Это самое первое, что приходит в голову.

Её слова зародили во мне сомнения. Стоит ли тянуть дальше?

Но я тянула. И чувствовала свою вину перед Ксюшей, когда мы разговаривали по телефону. Она не знает о будущей сестренке или братике. Мне кажется, её бы эта новость обрадовала.

Я до такой степени себя накрутила, что пару дней назад ответила на звонок Владимира.

— Как твои дела? — спросил он первым делом.

— Что ты задумал? К чему эти букеты и билеты на концерт?

— Это называется ухаживанием.

— То есть мы сначала проводим девять дней вместе, потом ты меня прогоняешь без причины, и только после этого начинаешь оказывать мне знаки внимания?

— Да.

— Как-то не по-человечески у нас выходит, — хмыкнула я. Дотронулась до живота, тяжело вздохнула. Не могу я, барьер какой-то в голове. Будто если скажу о ребёнке — всё изменится в худшую сторону.

— Как  твои дела?

И я рассказала обо всём, что у меня происходит. О возвращении к репетиторству, о новых учениках, о Лёве, который очень доволен сменой школы, о поиске съёмной квартиры. Только о самом главном умолчала. А потом корила себя весь день и мысленно называла трусихой.

Я опаздываю на встречу с риелтором. Антон терпеливо ждёт меня возле жилого комплекса. Район отличный, а дом выглядит впечатляюще. Панорамные зеркальные окна, салоны красоты и симпатичные кафе на первом этаже, охраняемая детская площадка во дворе. Идеальный вариант для будущей мамочки.

— Отопление в каждой квартире индивидуальное, в холодное время года нужно включить газовый котёл — и ты спасена, — рассказывает Антон. — Охрана работает круглосуточно, вход во двор осуществляется только по пропускам.

Мы поднимаемся на седьмой этаж. Антон впускает меня в квартиру. Мои брови взлетают вверх. Здесь очень просторно и уютно. А какой захватывающий вид из окна! Я руки к груди прижимаю и улыбаюсь. Хочу здесь жить.

— Когда можно будет подписать договор? — уточняю у Антона.

— Да хоть завтра. В какой половине дня ты сможешь подъехать?

— Давай во второй, ближе к вечеру.

На следующий день я знакомлюсь с владельцем квартиры. Им оказывается приятный мужчина лет сорока, с обаятельной улыбкой и прямым взглядом. Я подписываю договор на полгода, оплачиваю первый месяц проживания и рассчитываюсь с Антоном. На балансе снова жалкие крохи остаются. Ничего, я справлюсь.

— Здорово, систер, поздравляю! — обнимает меня Лара. — Я тоже с новостями. Ходят слухи, что наш ресторан собираются кому-то продать.

— Так, подожди, это хорошая или плохая новость?

— Пока не знаю. Но хуже Антона Борисовича никого нет. Мы с девчонками пашем по десять часов за жалкие копейки, выживаем только на чаевые. Я давно об увольнении думаю. Если новое начальство будет адекватным, то я останусь. Если нет — попробую себя в чём-то новом.

— Это нужно отметить. Чаем с десертом, — улыбаюсь я.

Лёва проходит новую игру на приставке, а мы с Ларой засиживаемся допоздна, болтая о разных пустяках. Спать я ложусь далеко за полночь. Закрываю глаза, с улыбкой думаю о съёмной квартире. Надо переехать туда на выходных.

Я по привычке дотрагиваюсь до живота и вдруг чувствую — что-то не так. Животный страх сжимает горло, воздух застревает в лёгких. Глаза жжёт, я шарю рукой по столу в поисках телефона.

Пытаюсь сделать вдох, но тут же ощущаю резкую боль внизу живота. Не такую сильную, как было полтора года назад, но я боюсь, я никогда так не боялась!

Слёзы бегут по щекам, меня бросает в холодный пот.

Нахожу смартфон и вызываю скорую. А затем включаю фонарик и подсвечиваю себя. Крови нет, боже, это ведь хороший знак? Я беременна, боль в нижней части живота — вполне логичное явление. Так ведь? Я не переживу ещё один выкидыш.

Всё происходит словно в режиме быстрой перемотки. Побледневшее лицо сестры, испуганный Лёва, приезд скорой помощи. Нас везут куда-то, врач спрашивает, сколько недель я беременна и как давно у меня болит низ живота. Я сумбурно отвечаю

Всё как в тумане. Думаю только о малыше, он крохотный совсем, ему тоже страшно. Ничего, вместе мы справимся.

Старая больница, жёлтый свет в узких коридорах, раздражённый доктор. Он спал, видимо. Лара с кем-то спорит, мне предоставляют общую палату, в которой, к счастью, никого нет.

— Что со мной? — спрашиваю я утомлённого врача.

— Сейчас выясним. Вы не волнуйтесь только, – кривится он.

Снова череда бесполезных вопросов. Я о своём диагнозе рассказываю, о том, что чудом смогла забеременеть, о последнем УЗИ, при котором ничего плохого не обнаружили.

— Ясно, ожидайте, —