Рейчел поймала его взгляд, заглянув ему в глаза. Это был волнующий, сугубо личный взгляд, заставивший его немедленно отвернуться в смущении.

– Я полагаю, что со мной все в порядке настолько, насколько этого можно ожидать.

«Это довольно неубедительно, – подумал Джеймс. – Что со мной такое творится?»

Рейчел пощипывала себя за нижнюю губу несколько секунд, прежде чем продолжить разговор.

– У меня появилось такое чувство, что командиру по-настоящему не с кем поговорить, ваш второй пилот для этого не годится. Вы не можете ни перед кем показаться в облике обычного человека, верно?

Холлэнд улыбнулся и посмотрел на нее.

– Рейчел, вы полагаете, что у меня скрытое раздвоение личности?

Она покачала головой.

– Конечно же, нет! Но вы не человек в панцире, который грызет ногти и думает только о том, чтобы выглядеть настоящим мужчиной. Под этой формой я увидела нечто другое.

Капитан склонил голову набок.

– Да?

Рейчел кивнула.

– Скажем так, мне кажется, что я вижу. Я очень хорошо разбираюсь в характерах, Джеймс. Я отличный слушатель, который не ринется к мегафону сразу же, как спустится вниз.

Джеймс рассмеялся в ответ, чуть естественнее, как подумалось Рейчел.

– Ладно, – заметил он, – моя бывшая жена сказала бы вам, что я никудышный собеседник.

– Вашей бывшей жены нет на борту, правда?

Холлэнд бросил на нее насмешливый взгляд. Он вдруг почувствовал себя выведенным из равновесия.

– Нет, ее здесь нет, – размеренно ответил он.

Рейчел отогнала прочь предупреждения, бабочками вспорхнувшие у нее в голове при упоминании бывшей жены. Слишком часто в былые времена она оставалась в своей раковине и изображала предусмотрительную, дипломатичную, правильную леди, которая не станет мечтать о будущем или будет чересчур фамильярной. В конце концов, они едва знакомы. На самом деле она его совсем не знает.

Но в этом ли дело?

– Ладно, Джеймс, я здесь. И я… беспокоюсь о вас. Называйте это просвещенным эгоизмом.

Что-то снова заволновалось в нем, и когда Джеймс Холлэнд вновь встретился с ее проницательным взглядом, он увидел, что женщина говорит серьезно и не отступит. Его инстинкты старались выставить барьер, защитить свою внутреннюю сущность, сделать шаг назад и не выдать ничего личного.

Но почему? Он ощутил, как вопрос срикошетил у него в мыслях, и не нашлось ни одного ответа, достойного рассмотрения. Джеймс улыбнулся Рейчел и немного расслабился, ощущая родство, которое ему не приходилось испытывать раньше по отношению к красивой женщине. Во всяком случае, уже довольно давно.

Холлэнд глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– У меня нет никаких… серьезных сомнений, о которых я могу рассказать вам, Рейчел. Я только знаю, мы оба обеспокоены…

– Скажите лучше, напуганы до смерти, – подсказала она, отметив широкую ладонь капитана и выступающие вены от кисти до локтя.

– Ладно, что-то в этом духе, – согласился Холлэнд. – Понимаете, я просто не знаю, чему верить. То Даллас уверяет меня, что это просто чересчур бурная реакция на не столь уж опасный вирус, потом мне говорят, что мир нас боится, а затем одного из моих пассажиров угробили… – слова сорвались с языка, и капитан посмотрел в сторону, неожиданно подавленный.

– Вы сделали, что могли, Джеймс. Я знаю всю историю.

– Правда? – спросил он с какой-то горечью. – Я мог пойти за ней, схватить ее или сделать что-нибудь еще. Я хочу сказать, Господи, Рейчел, это же молодая мать! Они почти перерезали ее пополам!

– Джеймс, если есть хоть что-то, что может доказать вам их готовность убить вас, так это то, что они застрелили ее. Ваше сообщение все об этом сказало. Их запрограммировали бездумно защищать этот периметр.

Капитан покачал головой и молча уставился на центральную панель.

– Нам нужен сильный лидер, Джеймс. От вас не было бы никакой пользы, если бы вы лежали там, в поле.

Она снова сказала «сильный».

Холлэнд начал улыбаться, а затем громко захохотал.

– Из меня лидер ни к черту, Рейчел. Я просто летчик, которому хотелось только одного – летать.

– Ваш отец был летчиком? – спросила она.

Рейчел заметила, что задела его за живое. Он выглядел шокированным и начал медленно качать головой с выражением отвращения.

– Почему вы задали этот вопрос? – удивился Джеймс.

– Не знаю. Вероятно, инстинктивно. Отцы, сыновья, профессия и тому подобное.

– Вы когда-нибудь были в Грили, штат Колорадо? – поинтересовался Холлэнд.

– Нет. В Денвере была. Но в колледже у меня была подруга родом из Грили. Это к северу от Денвера, верно?

– Около пятидесяти миль, – отозвался он.

– Вы там выросли?

Холлэнд кивнул.

– Если можно так выразиться.

Она просияла, не уловив смысла.

– Я понимаю, это маленький город. Может быть, моя приятельница знала вашу семью.

– Надеюсь, что нет, Рейчел, – откликнулся Джеймс. – Я на это надеюсь, потому что вряд ли это будут хорошие воспоминания. Моего отца отлично знали как главное городское несчастье. Он был ничтожным выскочкой, который делал все возможное – начиная со странного бизнеса до выдвижения своей кандидатуры в мэрию – просто для того, чтобы выставить себя напоказ. Я потратил юность на то, чтобы отречься от всякой связи с ним.

– Его тоже звали Джеймсом?

Холлэнд фыркнул.

– Большой Джим. Так он сам себя звал. Большой Джим Холлэнд. Под этим именем он даже выдвинул себя кандидатом. Вот почему я никогда не разрешаю людям называть меня Джимом.

– Чем он зарабатывал на жизнь?

– Видите ли, его скорее всего можно было назвать продавцом по призванию, Рейчел. Он мог продать все что угодно. Арестанту – дополнительный срок за решеткой, холодильники – эскимосам, серу – осужденному гореть в аду. Единственная проблема: его никогда не интересовало, работает ли то, что он продал, или нужно ли оно кому-нибудь. Я всю свою юность провел, выслушивая, как моя мать отбивается от рассерженных покупателей или партнеров, сборщиков налогов и желающих получить по счетам. Отец все покупал в кредит – казалось, он у него бесконечен. До сих пор в Грили есть здания, носящие его имя. Потому что первым делом, купив или выстроив что-то, он лепил на это свое имя, обычно из камня или бетона. Даже после того как здание переходило в другие руки, новые хозяева не могли уничтожить надпись.

– И по контрасту вам захотелось быть незаметным, – предположила Рейчел.

Джеймс фыркнул и с отвращением покачал головой.