Как назло, именно на этой мысли за спиной заскрипел снег под чьими-то сапогами. Юля шарахнулась в сторону, выставив муфту в сторону опасности.

Высокий молодой военный. В шинели, каракулевой шапке, похожей на кубанку. Сбоку покачивалась сабля.

– Добрый день! – заулыбался незнакомец.

Незнакомец ли? Лицо почему-то казалось именно что не совсем чужим.

«Кто это? И где я его видела?»

– Вы меня не узнали? А вот я вас сразу заприметил, – офицер щелкнул каблуками. – Поручик Торопецкий…

– Который все время торопится, – вспомнила встречу на авиапразднике Юля. – Праздник воздухоплавания.

– Совершенно верно! Я вижу, что тоже запал вам в душу!

– И как всегда, торопитесь.

– То есть если я не буду спешить, могу надеяться на место в вашем сердце.

– Мое сердце полностью занято мужем и дочкой.

– Мужем? Тот самый мексиканский стрелок? И где же он? Наверняка сверлит меня ревнивым взглядом?

– Возможно, – улыбнулась Юля, – даже поверх ствола верного винчестера.

Общаясь с поручиком, невозможно было оставаться серьезной. Даже плохие мысли улетучились все как одна.

«Маньяки в фильмах – все как один обаятельные люди, на которых никогда не подумаешь… – проникла в голову одна гаденькая мыслишка. – Ну нет. Не будет же он резать меня на глазах у десятков гуляющих. Я сопротивляться буду. Да и Руслан рядом».

Юля бросила быстрый взгляд в сторону невского льда, не упуская из виду поручика. Руслан с Аней уже вернулись и сейчас быстрым шагом приближались к ней.

– А вот и муж.

– Руслан Лазаревич, инженер автомобильной фабрики господина Фрезе. С кем имею дело?

– Поручик Торопецкий, но, прошу заметить, никаких дел я с вами не веду.

Поручик окинул Руслана взглядом и приободрился: роста они были одинакового, но меховая шапка и лохматая шуба Юлиного мужа не шли ни в какое сравнение с гусарской формой Торопецкого.

– Руслан, ты помнишь, я рассказывала? Гусар, с которым я встретилась на празднике?

– Помню, помню…

Руслан пристально посмотрел на поручика, и между ними как будто проскочила искра взаимной неприязни.

Незваный поручик был безукоризненно вежлив, но именно этим и вызывал раздражение.

Есть такая категория людей, которые, вежливо улыбаясь и исключительно культурно выражаясь, могут так оскорбить, что либо стоишь и молчишь, либо сразу бьешь. После чего, упав с разбитым лицом, они встают и принимают позу оскорбленной невинности, мол, нельзя бить только за слова. Как будто нет таких слов…

Руслан, как человек спокойный, обычно таких «остроумных» просто игнорировал. К сожалению, не всегда это возможно. Например, если задели твою жену.

Два раза Руслан дрался из-за таких вещей, в молодости, не сдержав себя. Один раз чувствительно огреб по собственной физиономии. И один раз поимел неприятности с милицией, потому что юморист нарвался на ответную «шутку», обиделся уже сам, полез в драку и потерял два зуба и стакан крови из носа.

Здесь так поступать нельзя. На дуэль не вызовет, а вот в суд подать – как фисгармонию из церкви пропить.

– Вы напрасно держите такую очаровательную супругу взаперти, господин Лазаревич. Домострой сейчас не в моде. Или в Америке все иначе?

– Разумеется, иначе.

Руслан не стал говорить, что в «Америке», сиречь в будущем, все в принципе так же. И неотразимые «мачо», искренне считающие себя счастьем для любой женщины, встречаются ничуть не реже, чем здесь. Разве что там им смелости придают деньги или папино положение, а здесь – форма и звание дворянина. В любом случае они считают себя элитой, от одного взгляда которой должна быть счастлива любая женщина «низшего» положения. А муж… А что муж? И вообще – кто такой муж?

– Может быть, – поручик сделал вид, что разговор с Русланом закончен, и обратился к Юле, – вы позволите вас когда-нибудь угостить…

Взгляд поручика сразу напоминал, что Торопец находится совсем рядом со Ржевом.

– Я, – Юля все прекрасно понимала, – предпочитаю, чтобы меня угощал исключительно муж.

– Я и его могу, – поручик повернулся к Руслану и характерно ухмыльнулся, – угостить.

В кармане шубы, казалось, шевельнулся пистолет. Мол, хозяин, что ты с этим наглым фраером базаришь, влепи ему маслину между глаз. Искушение, конечно, было сильным, но в споре «стрелять или не стрелять» между человеком и оружием решает всегда тот, у кого больше мозгов.

– Вынужден отказаться. Насколько я знаю, господа офицеры получают не так уж и много, – не желаю подрывать ваш бюджет…

Щека поручика еле заметно дернулась. Руслан, если честно, понятия не имел, сколько получают офицеры императорской армии, но, судя по всему, попал в больное место.

– Кстати, – не дал он ответить, – это не вас ли зовут?

Выше, на набережной, стоял еще один офицер, такой же молодой, а то и еще моложе. Правда, он никого не звал, но явственно смотрел в их сторону, а значит, мог оказаться приятелем поручика.

– Ах да. – Торопецкий еще раз глянул на Юлю, но наткнулся на очередной холодный взгляд и решил, что пора уходить. – Это мой товарищ, из лейб-гренадер. А ведь верно! Нас же ждут в… Там, где ждут.

Поручик поднялся по деревянным ступеням, чуть оскальзываясь на грязном снегу. Минуту пообщался с товарищем – и тот спустился на лед Невы.

– Прошу прощения, – на погонах блеснули золотые звездочки подпоручика, – за моего друга. Он несколько пылок… в определенных вопросах.

Лейб-гренадер был спокоен и серьезен.

– Поручик не допустил ничего оскорбительного, – заверила его Юля.

Их собеседник коротко кивнул и ушел.

Лазаревичи поднялись на набережную.

– Юля, нужно было улыбаться этому офицеру? А если бы это он был маньяком?

– У него, – в муфте тихо щелкнуло, – не было бы шансов. Так что будь он убийцей…

– Убийца… – произнес кто-то за спиной. – Они все – убийцы.

Руслан с Юлей резко крутанулись, даже Аня, взвизгнув, отпрыгнула в сторону.

На набережной стояла женщина. Немолодая, на вид лет сорока. В черной шубе и меховой шапке, немного похожей на головной убор Незнакомки с картины. Вот только лицо не походило на лицо покорительницы мужских сердец: бледное, стянутое, черные круги вокруг глаз, в которых тает страх.

– Пр… – Руслан откашлялся. – Простите, что вы сказали?

Лицо женщины расслабилось, став лицом обычной усталой женщины.

– Простите меня. Дело в том, что я с некоторых пор боюсь офицеров.

– У вас кого-то убили?

Женщина помялась: