– Анюта! – Руслан скользящим шагом придвинулся к дочери, сидевшей в другом кресле над книгой. – Ты чего такая кислая?

– Не кислая.

– Может, сходим в цирк на выходных?

– Нет, – покачала головой девочка, – не хочу.

– А чего ты хочешь?

Аня подняла голову:

– Папа, я вот думаю… А сколько мне теперь лет?

– Э…

Вот этот вопрос Руслану пока в голову не приходил. Аня родилась пятнадцатого июля, они выехали в июне 2012 года и приехали в 1910 год в сентябре. День рождения пропал.

– Если мы день рождения не отмечали, – подмигнул дочери Руслан, – значит, тебе по-прежнему десять лет. Но мы должны были его отмечать, значит…

– Значит? – не поняла Аня.

– Мы перенесем его!

– На куда?

– На первое декабря!

– Ура!!!

Девочка прыгнула из кресла и повисла на шее отца.

– Ура!!! – Она чмокнула его в щеку и спросила: – А подарки будут?

– Будут! Особые пожелания есть?

Аня сразу погрустнела.

– А нельзя, – тихо спросила она, – назад вернуться?

У Руслана дернулся глаз.

– Нельзя.

– Тогда… Я потом придумаю, ладно? – хитро посмотрела она на отца.

– Хорошо, Анюта.

– Любимый муж, – Юля все-таки убрала со стола пистолет и повернулась к ним, – ты чего такой веселый?

После прибытия двигателя Пузырева работа над автомобилем, уже, казалось бы, прочно вставшая, закипела. Рассчитали необходимые размеры корпуса и рамы, заказали все необходимое на других заводах – шестерен при всем желании в кузнице не выкуешь, – автомобиль начал приобретать некий облик…

Честно говоря, из-за того, что двигатель на него был поставлен просто огромный, а пропорционально увеличивать размеры корпуса не захотели, теперь «Фрезе-1» напоминал отрубленную голову крокодила: длинная морда моторного отсека и короткая «голова» салона.

Был спор из-за дифференциала: ставить или нет. В итоге сошлись на том, что без него, конечно, хуже управляемость и выше износ шин, но, с другой стороны, они все же строят внедорожник, которому по шоссе не гонять, а, наоборот, ездить по тем грязевым полосам, которые в России по осени называют дорогами. В итоге понадобится дополнительная фича вроде отключения дифференциала. А какой смысл сначала ставить механизм, усложняющий и удорожающий машину, а потом ставить еще один, еще больше повышающий сложность и стоимость, для того чтобы отключать первый?

Пузырев частенько заглядывал на фабрику – вспомнить хоть тот бой, который пришлось с ним выдержать, чтобы оставить за собой патент на полный привод. Хитрый Иван Петрович напомнил об обещании помочь ему патентами в обмен на двигатель и наотрез отказывался получать только лицензию на право использования. В итоге сошлись на лицензии, на поставках двигателей в необходимом количестве и на проданном за бесценок патенте на зеркало заднего вида: Пузыреву оно почему-то очень понравилось.

Стоит сказать, что Пузырев не собирался сидеть стервятником у них на шее: совсем недавно он сообщил, что нашел человека, ученого, имеющего некоторое представление о теории двигателей внутреннего сгорания, и теперь связывается с ним, чтобы пригласить в Питер. Все-таки мощность двигателя нужно было увеличивать.

– Как чего веселый? Жена закончила свое эпохальное произведение! Когда в редакцию понесешь?

– Никогда.

Руслан поднял брови и сел на подлокотник Аниного кресла.

– В смысле?

Юля подошла и села на второй подлокотник:

– Знаешь, Руслан… Я сначала подумала, что можно отнести стихи в редакцию, напечатать под своим именем, может быть, даже прославиться… А потом подумала: «А оно мне надо?» Если, предположим, я стану известной писательницей, то просто так на лаврах почивать не смогу – люди-то будут ждать, что я еще что-нибудь напишу. А я что, буду разводить руками и рассказывать про ушедшую музу? Звание писателя – это, знаешь, такой хомут, который литературному воришке и шею сломать может. А во-вторых…

Юля взглянула на дочку (о смерти Чуковского Аня уже знала) и продолжила:

– Руслан, Корней погиб из-за нашего появления. Так что теперь переписать его стихи и выдать за свои… Все равно что ограбить покойника. Я не стану этого делать.

– Тогда что же ты собираешься делать вон с той стопкой бумаги?

– Да очень просто. Отнесу жене. Скажу, что ее муж тайком баловался поэзией… Пока еще не придумала. Пусть печатает от его имени. Пусть Корней Чуковский продолжает жить, хотя бы в стихах. И дети узнают его стихи, и Айболита, и Мойдодыра, и… и вообще… Это будут ЕГО стихи. Его, а не ловкой воровки чужого таланта.

Рациональность, подумал Руслан в который раз, это хорошо. Но и об этике забывать не стоит.

Он вспомнил свои сомнения насчет того, стоит ли помогать Российской империи победить в Первой мировой. Все-таки не самое идеальное государство…

Потом он понял. Он помогает выиграть не императорской России, не государству, а просто России, той стране, которая, крути – не крути, его родина. В ней может быть самая разная власть, она может тебе не нравиться, но страна остается ТВОЕЙ страной. Можно бороться против власти, раз уж она так тебя не устраивает, но нельзя из-за своей ненависти к власти позволить погибнуть стране. Это все равно что попасть в сорок первый год и отказаться помочь стране только потому, что у власти – большевики и Сталин, который, по твоему мнению, кровавый тиран. Мол, пусть погибнут миллионы, но я не запачкаю рук, помогая диктатору.

Помогая выиграть Первую мировую, он помогает не Николаю Второму, не дворянской верхушке, которая сидит слишком высоко, чтобы рассмотреть проблемы простых людей. Он помогает людям, тем, кто в другой реальности погиб под огнем пулеметов, был отравлен газами, разорван шрапнелью. Изобретатель не сгорит в броневике, футболист не будет застрелен в штыковой атаке, музыкант не упадет вместе с самолетом. Люди будут жить.

Руслан улыбнулся. Он внезапно понял иронию истории.

Если он в самом деле сможет повернуть течение времени так, что Первая мировая будет выиграна, то этим подложит императору большущую свинью.

Да, война будет победоносно выиграна. И? Это решит те проблемы, которые существуют сейчас, в 1910-м? Крестьяне получат землю? Рабочим повысят зарплаты, сократят рабочий день и перестанут смотреть на них как на существ второго сорта? Купцы перестанут подделывать продукты, с улиц исчезнут проститутки, а солдатам можно будет ездить в трамвае и пить чай в буфете?

Не-эт, все останется по-прежнему. Победоносная война всегда, ВСЕГДА внушает власти мысль о том, что в стране «все нормально» и менять ничего не надо.

Армия устарела? Так мы же победили! И нужна Крымская война, чтобы начать реформу армии.