– Вперед, Зверь! Ну!

Вылетев со двора на улицу, Мишка уже направил было Зверя в ту сторону, откуда раздавались крики, как вдруг заметил в свете сверкнувшей молнии несколько фигур, бегущих от стоящего на отшибе дома полеведа в сторону леса. По улице метались какие-то люди, где свои, где чужие – было не разобрать, поэтому Мишка не стал отдавать команд, а направил Зверя вслед замеченным беглецам, периодически высвистывая сигнал «Все ко мне!» – хоть кто-нибудь, но должен был услышать.

Зверь быстро догонял бегущих, к тому же сзади донесся конский топот и чавканье копыт по размокшей земле – кто-то отозвался на призыв, – но тут, при очередной вспышке молнии, обнаружилось, что один из беглецов остановился и поджидает преследователя с топором на изготовку. В принципе объехать пешего, оставшись вне пределов досягаемости его оружия, для конного не проблема, но противник-то собирался топор бросать! Мишка, рассчитывая на свое умение стрелять, не видя мишени, нажал на спуск и даже услышал вскрик пораженного противника, но тут же рядом с головой просвистел топор, а спустя еще мгновение чьи-то руки вцепились ему в лодыжку и сдернули со спины Зверя.

Удар о землю вышиб воздух из легких, громко лязгнули зубы, самострел вывернулся из руки и отлетел куда-то в сторону. Мишка наугад ударил в темноту ногой, никуда не попал, и тут же на него навалилась тяжелая туша, а мокрые руки, промахнувшись мимо горла, цапнули за подбородок. Одновременно в живот уперлось что-то острое, а навалившийся сверху противник захрипел и задергался, оставив попытки вцепиться в горло. Мишка заорал от боли и ярости – что-то, пропоров кожу, врезалось в мышцы брюшного пресса, – вытащил кинжал и принялся наносить один за другим удары по дергающемуся на нем телу. Каждое движение противника рвало болью живот, пока Мишке не удалось наконец спихнуть его с себя. Нанеся еще несколько ударов, Мишка понял, что терзает покойника, а зацепившись рукой за хвостовик самострельного болта, торчащего из груди убитого, догадался, что это и есть тот предмет, который рвал ему кожу и мышцы на животе.

Мимо уже пролетали всадники, кто-то кричал:

– Обходи, от леса отжимай!

Другой голос отчаянно возопил:

– Яньку убили!!!

Мишка обернулся и при очередной вспышке молнии увидел, как полевед Утый[16]рубит мечом наехавшего на него отрока.

– Хр-р-р… ребят моих… Ур-рою!!!

Мишка попытался встать, поскользнулся, опять начал подниматься, и тут чьи-то сильные руки вздернули его и поставили на ноги. Даже не поняв, что подняться ему помог Немой, Мишка вырвался и бросился в ту сторону, где видел последний раз Утыя. Управились, впрочем, и без его участия – пробежав несколько десятков шагов, еще дважды упав и поднявшись, Мишка наткнулся на ратника Савелия, который, спешившись, пинал ногами лежащего Утыя, и на отроков, гнавших от леса двух женщин и несколько детей.

Увидев, как Савелий расправляется с полеведом, обе женщины заголосили, одна, державшая на руках ребенка лет двух, осталась стоять, а вторая кинулась на Савелия с кулаками, но тут же была сбита с ног беспощадным ударом латной рукавицы.

– Скажи спасибо, что его убивать не велено! – прорычал ратник. – А про тебя не говорено, убью, сука!

Догнавший Мишку Немой схватил его за плечи и, развернув лицом к себе, принялся рассматривать его окровавленный живот.

– Отстань, царапина… – Мишка вывернулся из рук Немого и двинулся к Савелию и ворочающемуся в грязи у его ног полеведу. Совершенно неожиданно обнаружилось, что дождь уже едва накрапывает, а край уходящей в сторону тучи слегка подсвечивается розовым, так что полной темноты уже не было.

– Ну-ка поднимите его! – скомандовал он толкущимся рядом отрокам. – Сейчас эта гнусь за все расчет получит. И за Яньку убитого, и за… – Отрока, которого Утый ударил мечом, Мишка не узнал, – …за все!!! Встать, угребище тухлое!!!

Утый с помощью отроков поднялся на ноги, но было видно, что окружающее он воспринимает смутно. Правое запястье у него было неестественно вывернуто, видать, фехтовальщиком, против Савелия, полевед оказался вовсе никаким. Бабы опять заголосили дуэтом.

– Заткнуть баб!!!

Под звук затрещин и бабий визг Мишка нагнулся, намотал на руку пучок мокрой травы, выдернул его из земли и несколько раз вмах хлестнул Утыя мокрым комком земли и корней по лицу. Присмотрелся и повторил операцию еще раз. Сзади послышался топот копыт и голос десятника Егора:

– Чего это тут?

– Боярич чудесит опять! – раздалось в ответ. – Чего-то, видать, удумал…

После третьей серии ударов мокрым пучком травы по лицу взгляд полеведа обрел наконец осмысленность, и он даже попытался защититься левой рукой.

– Очнулся, урод? Слышишь меня?

Утый с ненавистью глянул на стоящего перед ним голого по пояс, перемазанного кровью отрока и неразборчиво пробормотал ругательство.

– Значит, слышишь. – Мишка вытащил из подсумка бронзового лиса и поднес его к лицу полеведа. – Гляди сюда! Знаешь, кто это такой? Это – зверь Велеса! Слыхал?

Утый непонимающе смотрел то на статуэтку, то на отрока. Мишка еще раз хлестнул полеведа по лицу и заорал:

– Слыхал, я спрашиваю!!! – Не дождавшись ответа, швырнул под ноги ненужную больше траву и ткнул указательным пальцем в сторону женщины, державшей на руках малыша. – Щенка мне! Быстро!

Отроки, стоявшие возле женщин, недоуменно уставились на боярича. Никто даже и не шевельнулся, чтобы исполнить приказ.

– Подать мне выродка! – Мишка топнул босой ногой. – Я что сказал?!

Шурша сапогами по мокрой траве, Немой вышел из-за Мишкиной спины и вырвал мгновенно зашедшегося криком ребенка из рук бледной до синевы, беззвучно раскрывающей рот женщины. Отпихнув искалеченной левой рукой сунувшуюся вслед бабу, он отшагнул назад и протянул малыша своему воспитаннику.

– Чуешь кровушку, Лис? – обратился Мишка к бронзовой фигурке, перекрывая своим голосом детский крик. – Сладкая кровушка, чистая, детская.

– Оставь дитя, злыдень!!!

Утый рванулся из рук отроков и почти вырвался, но тут Немой ударил его ногой по голени, и полевед осел на землю.

– А ты моих детей пожалел?! – проорал в ответ Мишка. – С чего мне твое отродье жалеть?

– Эй, парень… – Ратник Савелий качнулся в сторону Мишки, но, увидев оскаленный рот Немого, замер, не сделав и шагу.

Мишка извлек из ножен кинжал и перехватил двумя пальцами левой руки, в которой держал лиса, ручку ребенка. Утый издал горлом булькающий звук и замер, глядя на кинжал расширившимися глазами, стоящие возле него отроки разом побледнели, а Савелий торопливо перекрестился. Сзади тоже раздался какой-то невнятный шум. Кинжал скользнул мимо детской ручки и наколол Мишкин палец, но видели это только сам Мишка и Немой. Выжав на плоскую сторону клинка несколько капель крови, Мишка отпустил ребенка и провел кинжалом по морде бронзового лиса.